Почти родственники - стр. 11

На переменах мы гуляли в темноватом зале. Мы ходили по кругу, парами – мальчик с девочкой, – взявшись за руки. В середине круга стояла учительница Вера Васильевна, хмурая, в темно-синем пиджачном костюме и сержантских ботинках. Если кто-то нарушал дисциплину (например, нарочно приволакивал ногу, изображая хромого), Вера Васильевна выхватывала его из круга и ставила с собою рядом. За перемену таких набиралось человека три-четыре.

На большой перемене мы шли в буфет. Вера Васильевна дожидалась, когда первоклассник откусит хороший кусок пирога с повидлом, подходила к нему и гневно спрашивала:

– Как ты смеешь разговаривать с учителем с набитым ртом?

Первоклассник мычал и давился.

– К завучу отведу! – торжествовала она.

Сейчас я понимаю, что она была несчастным человеком. Но тогда я просто радовался, что она не наша учительница.

Нашу учительницу звали Раиса Ивановна. Она была незлая и очень веселая.

– Здорово, кретины! – приветствовала она нас, входя. – Привет, бандиты!

– Здрасьте, Раисванна! – хором кричали мы, хлопая крышками парт.

– Вчера проверяю тетрадки, – она шумно садилась за стол, – и вдруг клоп из пачки вылезает! Признавайтесь, чей?!

– Наверное, мой, – вздыхал Петров. – Мы их морим, а они от соседей ползут…

Раиса Ивановна хохотала:

– Молодец, Петров! Честный! Настоящий октябренок!

Мы писали, макая перо в фаянсовые чернильницы, которые стояли у нас на партах.

Однажды моя чернильница опустела.

Я поднял руку:

– Раиса Иванна, у меня чернила кончились.

– Пиши соплями! – сказала Раиса Ивановна и посмотрела на меня холодным и веселым взглядом долгана, который закапывает в снег новорожденных щенков. Кто выкопается – продолжит род знаменитых долганских собак-зверогонов.

Я догадался, что надо отлить чернил у соседа сзади.

Я не стал зверогоном. Но с тех пор не люблю просить о помощи.

У нас был ученик Саша Сморчков. Он пришел в класс чуть позже – в октябре. Кажется, они переехали из другого города. Помню, на урок его привел отец – точно такой же скуластый, круглоносый и стриженный под бокс.

– Раиса Ивановна! – сказал он, указывая на сына. – В случае чего вы его бейте! Вот как отец вам поручаю, честное слово говорю: бейте, бейте!

У него получалось «бейтя, бейтя!» Он прикладывал широкую ладонь к сердцу.

Потом он ушел. А Саша остался стоять у учительского стола.

– Сморчков, значит? – спросила Раиса Иванна. – Будем тебя звать Сморчок! Привыкай. Не бойся, бить не буду. Иди, Сморчок, на место.

Учился Саша Сморчков очень так себе. Чтение освоил с трудом. И никак не мог понять разницу между гласными и согласными.