Почти родные - стр. 2
Усилием воли беру себя в руки и добираюсь до аэропорта без эксцессов. На все про все уходит никак не полчаса. Снова хочется передразнить отца с его «это займет полчаса твоего времени», но вместо этого, заприметив на улице у какой-то милой бабули картонную коробку, которую она пытается запихнуть в мусорку, прошу отдать ту мне. Отрываю кусок, пишу на нем ручкой «Добро пожаловать в ад», расправляю края помятой и испачканной картонки и иду в общую зону. Не забываю и завядший веник, который специально купила в цветочном магазине. Продавщица хотела выбросить потерявший вид букет, но я забрала за символическую плату, чтобы «с почестями» встретить «желанного» гостя.
Знакомое лицо в толпе нахожу сразу. За те несколько лет, что мы не виделись, Андрей возмужал и как будто стал еще шире в плечах. В синих джинсах, черном джемпере и кожаной куртке, он расслабленной походкой направляется в мою сторону. Так и не скажешь, что травмирован.
Подойдя ближе, Ковалёв смотрит на табличку, затем переводит взгляд на поникшие цветы и лишь потом на меня. Слегка прищуривается.
Никогда не была ценительницей мужской красоты, хотя по роду деятельности встречала много приятных и фотогеничных людей. Своего якобы двоюродного брата я не особо люблю, но должна отметить, что во внешности Андрея есть что-то завораживающее, дьявольское. Особенно эта родинка на его щеке. И черные глаза, которые он сейчас не сводит с меня.
– Привет, Яна, – улыбается, никак не отреагировав на «теплый» прием. – Вымахала-то как! – Андрей продолжает ощупывать меня слегка прищуренным взглядом. Кивает на увядший букет и грязный картон: – Смотрю, ко встрече подготовилась. Это мне?
Сохранять спокойствие, и без того мнимое, очень сложно.
– В жизни бы не приехала встречать тебя, если бы не обстоятельства и просьба отца, – парирую холодно.
– А что так? До сих пор обижаешься за тот случай, когда я поставил тебя на место на юбилее нашей бабули?
Перед глазами снова вспыхивает яркий огонь. Будто и не было никакой разлуки. Андрей все так же бесит дерзкой самоуверенностью. Одним своим существованием.
– Моей бабули, – поправляю его.
– Нашей, – настаивает он все с той же убийственной иронией в голосе, пока я пытаюсь блокировать воспоминания о том ужасном вечере.
Лучше бы Ковалёв не возвращался. Так всем было бы спокойнее. И в первую очередь – мне.
Несколько секунд мы смотрим друг на друга: Андрей – насмешливо-пристально, я – едва сдерживая раздражение.
Разговоры о том, что он приедет в Россию восстанавливаться, чтобы затем принять участие в чемпионате по паркуру, ходили давно. Так же как и слухи, что Ковалёв меняет девушек как перчатки и ни с кем не спит дважды.