Почти любовь - стр. 59

— Ты его единственный сын, — опухшие от слез глаза загораются лихорадочным блеском. — Он должен прислушаться к твоему мнению.

— Мам, отцу всегда было плевать на мое мнение, — возражаю я излишне резко, но зато честно. — Почему ты решила, что сейчас он сделает исключение? Даже если случится чудо, ситуация все равно уже не рассосется сама собой. Какой у Юльки срок?

— Двадцать недель, — с рыданием в голосе выдает мама. — У них девочка будет. Они уже и имя придумали. София… — закрыв лицо ладонями, она горько плачет, заставляя мое сердце сжиматься от жалости к ней и ненависти к отцу и его шлюхе.

— Ты же сама все понимаешь, — мягко говорю я. — Это должно было рано или поздно случиться. Пока ты закрывала глаза и притворялась идеальной понимающей женой, Юлька методично обрабатывала отца.

— Я думала, что это очередное увлечение, — хлюпая носом, сипло объясняет она свою пассивную позицию.

— Он три года ее содержит не скрываясь, водит по ресторанам, возит на моря. Я пытался его образумить, но это бесполезно.

— Он хочет развестись, — выдавливает мама и снова заливается слезами. — Притащил ее в наш дом. Они сейчас там… празднуют. Он меня выгнал.

— Урод, — мрачно рычу я, возвращаясь к матери на диван. Забрав кружку из ослабевших пальцев, крепко обнимаю ее, позволяя выплакаться на моем плече. — Я здесь только ночую, мам. Диван, на котором мы сидим, полностью в твоём распоряжении.

— Я не могу… не хочу быть тебе обузой.

— Фигню не городи, — отрезаю я, гладя ее по волосам. — К тому же это ненадолго. После развода купишь себе хорошую квартиру и еще останется на безбедную жизнь. За тридцать лет брака с этим озабоченным козлом ты заслужила внушительную моральную компенсацию. Помочь тебе с поиском адвоката? — услышав мой вопрос, она начинает рыдать еще сильнее. — Завтра же займусь. Ни о чем не беспокойся. Через пару месяцев ты поймешь, что отец сделал тебе подарок, избавив от своей тирании, — обещаю я. — Пусть Юлька теперь несет этот крест. Главное, чтобы вас развели до того, как он опомнится.

— Ты думаешь, что он опомнится? — затихнув, мама отстраняется и с щенячьей надеждой смотрит на меня. Я уверен, что опомнится и пожалеет обо всем. Любовница отца на два года младше меня, молодая, настырная, наглая и меркантильная до мозга костей. Выжав из богатого папика все, что можно, она кинет его стареть в одиночестве и переключится на идиота помоложе. Больше всего я боюсь, что, когда это случится, отец приползет к матери с повинной, и она примет его обратно.

Сглотнув скопившуюся горечь, я обреченно качаю головой: