Почти идеальные люди. Вся правда о жизни в «Скандинавском раю» - стр. 27

Но откуда взялась эта тенденция к взаимному доверию? Насколько глубоко укоренены в психологии датчанина склонность доверять окружающим и общинный уклад жизни? Стало ли это следствием пяти столетий болезненных территориальных потерь, симптомом хольстовского «Что потеряно снаружи»? Или такова специфика государства всеобщего благоденствия с высокими налогами и экономической уравниловкой?

Оказалось, что это вопрос на миллион крон.

Что первично – курица или яйцо? Все очень просто. Куры как яйцекладущие птицы произошли от каких-то других яйцекладущих существ, возможно рыб. Вот и все, разобрались. А вот разобраться в том, что первично – высокий уровень взаимного доверия или социальная сплоченность датчан, будет более сложной задачей.

Порождается ли взаимное доверие социальной сплоченностью, общностью задач и интересов? Или же для того, чтобы собрать людей воедино, нужно в первую очередь взаимное доверие между ними? Ведь маловероятно, чтобы вы отплясывали по пятницам вместе с теми, кому не доверяете, не так ли?

Подозреваю, что доверие и социальная сплоченность так тесно переплелись между собой, что представляют практически единое целое. Понятно одно: доверие не так сильно связано с абсолютными цифрами национального богатства. Иначе относительно бедная Эстония не находилась бы на седьмом месте в рейтинге доверия ОЭСР, а куда более богатые Южная Корея и Соединенные Штаты не болтались бы в конце этого списка. Есть мнение, что богатые чувствуют себя более защищенными экономически и поэтому склонны больше доверять окружающим. Но если так, то почему супербогатый Бруней занимает сорок четвертое место в Индексе восприятия коррупции Transparency International?

Вопрос о причинах высокого уровня доверия в стране, социальной сплоченности и в конечном итоге счастья ее жителей стоит в центре острой политической дискуссии, которая ведется в Дании в наши дни. Как это обычно бывает, в этой полемике высказываются самые различные, иногда диаметрально противоположные, взгляды на все – от иммиграции до налогообложения и от классового равенства до пресловутых викингов.

Поиски причины датского счастья раскололи это склонное к консенсусу общество. По одну сторону находятся те, кто считает источником высокого доверия и социальной сплоченности (а следовательно, и счастья) экономическое равенство Дании. Назовем эту группу «Джини». Разумеется, «Джини» – ярые сторонники датской модели социально ориентированного государства, которое, по их мнению, играет главную роль в перераспределении национального богатства через налоги. Ознакомившись с аргументами Уилкинсона и Пиккетт, я тоже решил, что это объясняет высокий уровень доверия в датском обществе. Ведь если неравенство порождает враждебность, неприязнь, зависть и недоверие, то равенство естественным образом должно вести к обратному. Мне даже стало не так обидно отдавать государству более половины заработка в виде налогов. Меня успокаивала мысль о том, что мои расходы со временем обернутся пользой для общества, а значит, в какой-то степени и для меня.