Почти цивилизованный Восток - стр. 30
– Ты не пыхай, – пробурчала Кэти.
Она устроилась в углу комнаты, забравшись на кресло с ногами и завернувшись в какой-то вовсе уж необъятный платок грязно-серого цвета. В полутьме поблескивали глаза, а лицо Кэти почти и не различить было.
– Пиши давай.
– Я подбираю слова, – сказала Эва со вздохом. – Не подбираются.
– Так ты по-простому пиши. Чего подбирать. Как оно есть. Гоните, маменька, деньгу, пока вашей любимой доченьке не похужело. – Это Кэти произнесла мерзким блеющим голосочком.
Эва не так разговаривает!
Совершенно даже непохоже!
Но Эва поджала губы и склонилась над листом.
«Меня спасли люди, которые, однако… – И опять задумалась. Вот как сказать, что им нужны деньги? Тогда это уже не спасение выходит. – …однако, понесли убытки. А потому для моего возвращения необходимо возместить их в полной мере».
Кажется, так.
Теперь поставить сумму… пять тысяч.
Это много.
Очень много. Но ведь у отца найдутся? Он не пожалеет… он маменьке на день рождения поднес ожерелье с топазами, и та говорила, что стоило оно больше двух тысяч. Две тысячи – это получается, что за Эву два ожерелья просят.
У маменьки их много.
И у самой Эвы тоже драгоценности имеются.
– Написала? – Кэти выползла из кресла. – Тогда шуруй обратнова.
– Там холодно. – Эва протянула лист, на котором поставила свою размашистую подпись. – Я замерзла. А если заболею?
– Станешь должна больше. – Кэти на лист посмотрела, но как-то так, что стало ясно: читать она не умеет. – Целитель обходится дорого.
Эва поднялась.
Возражать?
Сопротивляться? Нельзя. Тогда ее не просто запрут, могут и на цепь посадить. Конечно, они вроде бы договорились с Матушкой Гри, но… мало ли.
И вниз Эва спускалась спокойно. Благо бульон вернул силы, и пусть ее еще слегка покачивало, но не настолько, чтобы потребовалась посторонняя помощь.
Дверь заперли.
Правда, ненадолго. Скоро Кэти вернулась с толстым одеялом, которое пестрело пятнами, но Эва согласна была и на такое. Еще и платок принесла:
– На от. Неженка.
– Спасибо, – искренне поблагодарила Эва, а Кэти только фыркнула. И снова ушла, правда, чтобы в очередной раз вернуться. И притащила поднос с миской каши и высоким кувшином, от которого пахло травами и еще чем-то кислым.
– На-ка. Ешь. А то тощая совсем. И без сисек. Без сисек клиент плохо идет. А нет клиента, нет и деньжат.
Эва кивнула, опасаясь уточнить, какой именно клиент должен быть. Точнее, она догадывалась, но догадка эта была слишком ужасна, чтобы в нее поверить.
Дверь Кэти заперла.
А Эва… Эва села есть. Есть ведь хотелось, причем настолько, что темная сваренная на воде овсянка показалась неимоверно вкусной. А вот от компота закружилась голова, и… и, кажется, она снова скользнула в сон. Точнее – скользнуло тело, дух же остался.