Почти цивилизованный Восток - стр. 27
– А ты жива.
– Именно. Моя семья никогда не согласилась бы на подобный брак. Скорее уж, твой отец… скончался бы. А в то время я его еще любила. Да и он меня. По-своему.
Эдди хмыкнул.
– Он ничего не получил от свадьбы со мной. Пара тысяч золотом? Они не дошли до поместья. Драгоценности? Он не сразу решился их продать.
А когда решился, едва ли выручил больше десятой части, особенно если побрякушки были приметными. А они наверняка таковыми были.
– Меня, вероятнее всего, объявили бы душевнобольной. После того, что случилось, семья не решилась бы устроить новый брак. Да и… в целом. И остаток жизни я бы провела в какой-нибудь тихой закрытой клинике, под чужим именем и с чужой судьбой. Я бы даже в нее поверила бы. Со временем. Так зачем возвращаться?
Наверняка она задавала себе этот вопрос не раз и не два.
И находила новые и новые аргументы.
Но… не могла себя убедить. Иначе бы не мучилась.
– Твоей вины нет в том, что произошло. Да и… это могло быть случайностью. Нападение.
– Нет, – матушка покачала головой. – Пока был жив твой дед, наш брак хоть как-то держался. Хоть на иллюзиях высоких чувств. Думаю, твой отец тоже чувствовал себя обманутым. Я ведь не принесла ему ни денег, ни удачи, одно лишь… как он говорил? Великосветское занудство.
– Он был идиотом.
– Да и я не умнее. – Матушка отвернулась от окна. – Твоего деда не стало, и он окончательно ушел… в свою жизнь.
Как вежливо. А главное, точно. В этой жизни папаше не было дела ни до чего. Ни до поместья, которое медленно умирало без хозяйской руки. Ни до жены. Ни до детей. Особенно таких никчемных, как Эдди.
– В наивности своей я еще пыталась как-то его вразумить. Мне ведь говорили, что правильная жена найдет способ наставить мужа на путь истинный. А на деле все это чушь… он приходил пьяный, часто пахнущий женщинами, теми, из борделя. Да и не скрывал. Он орал, что любая шлюха лучше меня… я была кроткой. Пыталась. Но хватало ненадолго. У Милли наша кровь, просто выражена ярче.
Ага. А потому уезжать из этой серости никак нельзя, пока все так… непонятно.
Еще спалит на хрен усадьбу.
Или чего иного учудит.
– Однажды я тоже высказалась. Резко. И едко. Слово за слово, и… у нас случилась настоящая ссора. И в ней он высказал, что половину драгоценностей ему пришлось отдать за это покушение, за артефакт, который стер бы все следы.
– Ты не виновата.
– Я себе тоже это говорю. Но помогает слабо. Тогда я чудом сдержалась, чтобы не убить его.
– И правильно.
– Нет. Я должна была, но… но он вдруг стал ласковым. Потом начал говорить, что все сделал из любви ко мне. Что все еще меня любит. Что иначе нас очень скоро нашли бы. И его бы убили. А так… так никто и не искал. Что я сама виновата, всегда давала понять, что стою выше… что…