Почти ангелы - стр. 25

У школы антропологии, а точнее, на углу здания, где она располагалась (две-три комнаты – вот и все, что могли допустить власти колледжа для изучения этого нового и рискованного предмета), она нагнала двух студенток-третьекурсниц, Ванессу Ивс и Примроуз Катбаш, которые собирались на семинар. Эта варварская церемония, возможно, отголосок тех дней, когда христиан бросали на съедение львам, устраивалась каждую неделю. Кто-нибудь готовил и зачитывал доклад на заданную тему, после чего все с величайшим удовольствием рвали и его, и автора на части и вносили собственную лепту, излагая свою точку зрения на различные предметы, не всегда относящиеся к делу.

Дейдре с легким восхищением прислушивалась к разговору девушек. Примроуз, высокая белокурая амазонка, обладала ясными и громко выражаемыми политическими взглядами, а темненькая и томная Ванесса обычно терзалась из-за того или иного любовного романа. Из услышанного выходило, что сегодня у нее похмелье, а ей предстояло читать доклад на семинаре.

– Я сегодня вся на нервах, – стонала она, – мне кажется, я такая хрупкая, точно из венецианского стекла, рассыплюсь, только дохни.

– Если ты действительно доклад не закончила, пощады от Фэрфекса не жди, – бесцеремонно отрезала Примроуз.

– Знаю… Но подумай, какая изощренная пытка! Едкий сарказм тона, который он с нами берет… Как по-твоему, он его заранее репетирует? Интересно, на нем будет костюм из грубого твида… Так мужественно, да?

– Ума не приложу, что ты нашла в профессоре Фэрфексе, – благоразумно отозвалась Примроуз. – Он даже внешне некрасивый.

– Знаю, благослови его, Боже, – пробормотала Ванесса глупо влюбленным тоном, – но уроды бывают так отчаянно привлекательны, помяни мое слово.

Дейдре пренебрежительно скривилась. Она-то считала, что так манерно разговаривают только студентки Оксфорда, но тут же вспомнила, что Ванесса живет в Кенсингтоне, а оттуда чего угодно можно ожидать. Она уселась за работу в темной, наводящей тоску комнате, где на полках вдоль стен стояло множество потрепанных книг и повсюду были развешаны траченные молью африканские маски, попавшие сюда с целью вдохновлять студентов в учебе или потому, что все музеи от них отказались. Тут даже имелся скелетик какого-то зверька, реликт тех дней, когда помещением пользовался факультет зоологии.

Утро набирало ход, и к Дейдре понемногу присоединялись другие, поскольку помещение не только служило свалкой для ненужных антропологических образчиков, но также считалось ничейной землей, где выпускники прошлых лет, которые не знали, куда податься со своей работой, могли притулиться обрабатывать полевые заметки. Один-два стола всегда были завалены бумагами, и эти столы время от времени спешно захватывали как раз такие захудалые иждивенцы. Жили они обычно в самых нищих кварталах Лондона или на невероятно далеких окраинах на гранты, которых всегда прискорбнейшим образом не хватало. Их творческие порывы вечно душили бедность и семейные проблемы. Потребовалось бы перо Достоевского, чтобы воздать должное их жалкой жизни, зато сами они были высокообразованными людьми и часто собирались в этой комнате или в пабе по соседству, чтобы поговорить о своих неврозах и психологических проблемах, которые мешают им оформить собранный материал в диссертацию. Кое-кому из них посчастливилось завоевать любовь преданной женщины – такой, кто может однажды стать женой, но, будучи брошенной, примет свою участь с веселой миной и без горечи. Такие женщины рано узнают, что значит нести груз любви, терпеливо выслушивать проблемы своих мужчин и всегда быть наготове с пишущими машинками, на случай если рукопись или хотя бы короткая статья дойдет до стадии написания.