Почему не Эванс? - стр. 6

– Прости, пап, – сказал он, красноречивым взглядом давая понять, что они никогда не найдут общего языка. Викарию было жаль сына: тот выглядел смущенным. Мальчик и понятия не имеет, насколько серьезная штука жизнь. Даже само его извинение прозвучало чересчур дерзко и легковесно.

Они направились к дому викария, причем каждый прилагал огромные усилия, чтобы найти оправдания другому. Викарий думал: «Интересно, когда же Бобби наконец чем-нибудь займется?»

А Бобби думал: «Интересно, сколько мне еще торчать тут?»

И все же они очень любили друг друга.

Бобби и думать не думал, чем обернется для него это приключение. Наутро он отправился в Лондон, чтобы повидать приятеля, который намеревался открыть гараж и считал, что участие Бобби в этом предприятии может оказаться весьма полезным.

Обсудив все дела и придя к соглашению с Бэджером, Бобби два дня спустя сел в поезд, отправлявшийся в половине двенадцатого. Сесть-то он сел, да чуть было не опоздал. Он прибыл на вокзал Паддингтон, когда стрелки часов показывали 11.28, пустился бегом по туннелю, выскочил на платформу № 3, когда поезд уже тронулся, и прыгнул в первый попавшийся вагон, не обращая внимания на возмущенные протесты проводников и носильщиков у себя за спиной.

Резко распахнув дверь, он упал на четвереньки, но тут же встал, а проворный носильщик быстро захлопнул за ним дверь, и Бобби обнаружил, что стоит в купе и смотрит на его единственного пассажира.

Вагон оказался первого класса, и в углу купе, лицом по ходу поезда, сидела и курила сигарету темноволосая девушка в красной юбке, коротком зеленом жакете и блестящем голубом берете. Несмотря на отдаленное сходство с обезьянкой шарманщика (у нее были продолговатые печальные темные глаза и сморщенное личико), она определенно была хороша собой.

Бобби начал было оправдываться, но тут же осекся.

– Господи, это ты, Фрэнки! – вскричал он. – Не видел тебя целую вечность.

– Ну, и я тебя столько же. Садись, поболтаем.

Бобби усмехнулся.

– У меня билет другого цвета.

– Неважно, – великодушно изрекла Фрэнки. – Я уплачу за тебя разницу.

– При мысли об этом моя мужская гордость начинает бунтовать. Разве я могу допустить, чтобы за меня платила дама?

– Это почти все, на что мы нынче способны, – заявила Фрэнки.

– Я сам уплачу разницу, – героически сказал Бобби, когда в дверях появилась дородная фигура в синем.

– Предоставь это мне. – Фрэнки снисходительно улыбнулась проводнику, который, приложив руку к козырьку, взял у нее билет и прокомпостировал его. – Мистер Джонс только что зашел поболтать со мной. Это ничего?