Почему мы существуем? Величайшая из когда-либо рассказанных историй - стр. 2
Нил Деграсс Тайсон,
астрофизик, ученый и популяризатор науки
Эпический рассказ о физике, истории и философии, помогающий понять, как нам удалось так много узнать о Вселенной и мельчайших ее частях.
Шелдон Глэшоу,
нобелевский лауреат по физике
Посвящается Нэнси
Слезы – в природе вещей, повсюду трогает души смертных удел.
Вергилий
Пролог
Трудней всего увидеть то, что правда есть вокруг.
Дж. Бейкер. Перегрин
В начале был свет.
Но еще была гравитация.
Тут-то все и завертелось…
Именно так следовало бы, вероятно, начать историю о величайшем интеллектуальном приключении в истории. Это история научного поиска скрытой реальности, лежащей в основе мира нашего опыта, для чего потребовалась беспрецедентная глобальная мобилизация творческих сил и интеллектуальной смелости человечества. Это было бы невозможно без готовности расстаться со всеми видами верований, предубеждений и догм, как научных, так и не имеющих отношения к науке. История эта полна драматических эффектов и неожиданных поворотов. Она охватывает, по существу, всю историю человечества и, что особенно замечательно, даже нынешняя ее версия вовсе не окончательна – это всего лишь очередной рабочий черновик.
Эта история заслуживает самого широкого распространения. В развитых странах ее элементы уже начинают постепенно замещать мифы и суеверия, в которых менее сведущие общества находили утешение сотни или тысячи лет назад. Тем не менее, благодаря режиссерам Джорджу Стивенсу и Дэвиду Лину, «величайшей из когда-либо рассказанных историй» до сих пор иногда называют иудеохристианскую Библию. Такая характеристика изумляет, поскольку, даже с учетом часто встречающихся в ней секса и насилия, а также некоторой поэтичности Псалмов, Библия как литературное произведение, хотя и послужила образцом для множества последующих книг, пожалуй, не дотягивает до не менее колоритных, но не столь жестоких греческих и римских эпосов, скажем «Энеиды» или «Одиссеи». Так или иначе в качестве руководства к пониманию нашего мира Библия трогательно несостоятельна и к тому же устарела. Можно также с полным основанием утверждать, что в качестве руководства по поведению человека многое в ней граничит с непристойностью.
В науке само слово священный является оскверняющим. Никакие идеи, религиозные или иные, не принимаются в ней автоматически. Вот почему ни жертвенность пророка две тысячи лет назад, ни смерть другого пророка шестью столетиями позже не стали апофеозом человеческой истории. Рассказ о наших истоках и нашем будущем продолжается. И история эта становится со временем все интереснее, но не благодаря откровению, а в результате неуклонного поступательного движения науки.