Почем килограмм славы (сборник) - стр. 11
– Обливайся по утрам холодной водой. Закаляйся. А то сдохнешь.
Алик дождался утра, набрал в ведро воды. Вышел из барака на улицу. Разделся. И вдруг почувствовал, что не боится холода. Он хочет, жаждет соприкосновения с водой. Алик поднял ведро над собой, перевернул его и счастливо задохнулся на несколько секунд…
Алик освободил пистолет от тряпки. И вдруг почувствовал, что не боится. Он хочет, жаждет соприкосновения с вечностью. И готов, если надо, перетерпеть какую-то промежуточную боль.
Алик поднял пистолет к голове и выстрелил. И счастливо задохнулся, успев подумать: ВСЁ!
Он рассчитался и больше никому ничего не должен.
Когда на студии стало известно, что Алик застрелился, никто ничего не мог понять. У Алика было все, что желают в телеграммах: здоровье, творческие успехи и счастье в личной жизни.
Что еще надо человеку?
Почем килограмм славы
Однажды в начале лета я шла по березовой роще.
В роще бегали и звенели дети, неподалеку размещался их детский сад.
Мальчик лет пяти сидел на корточках и проверял пальцы на ноге. Рядом валялся неполный кирпич.
Мальчик поднял на меня большие ошарашенные глаза и возмущенно сообщил:
– Кузюрин уронил мне на ногу кирпич!
– Больно? – посочувствовала я.
Мальчик прислушался к своим ощущениям и честно сообщил:
– Не очень больно. Но все-таки больно.
Мне не хотелось уходить от мальчика, оставлять в трудную минуту. Я спросила:
– Ты кузнечиков видел?
– Конечно, – удивился мальчик. – Их тут полно.
– Некоторых можно обучить играть на скрипочке.
– А зачем? – удивился мальчик.
Это был ребенок-реалист. Он не понимал, зачем кузнечику концертная деятельность, когда у него совершенно другие жизненные задачи? А я поняла, что любая сказка должна быть положена на реальность. Иначе это не сказка, а вранье.
С тех пор прошло много времени. Мальчик вырос, должно быть. А детский сад как стоял, так и стоит. Без ремонта. Я тоже продвинулась во времени и попала в другой его кусок. Я – такая же, а время вокруг меня другое.
Я живу не очень давно, но все-таки давно. Мои ровесники уже вышли в начальники и в знаменитости. Кому что удалось.
Гена Шпаликов ушел раньше своего часа. Не стал ждать. Надоело. Ему досталось вязкое время.
Однажды мы с ним встретились на телевидении. Он спросил:
– Что ты здесь делаешь?
Я сказала:
– Работаю штатным сценаристом.
– Нечего тебе здесь делать. Иди домой.
Второй раз он увидел меня с моим соавтором. Спросил:
– Что ты возле него делаешь?
Я сказала:
– Нахожусь под обаянием личности.
– Нечего тебе делать под его обаянием. Иди домой.
Он оказался прав. Мне не надо больше работать на телевидении, тратить время и душу. Мне не надо было соавторствовать, размывать свои способности. Мне надо было идти домой. И писать. Тогда я это не понимала, а он понимал. И за меня. И за себя.