Поцелуй василиска - стр. 24

– Как романтично, – пробормотала я, хотя восторгаться совершенно не хотелось. – И что же случилось с предыдущими женами? Они погибли?

– Не совсем так, – мягко возразил Ганс и взял меня под локоть, словно предупреждая попытку к бегству. – Они окаменели в течение суток после первой брачной ночи. С кем-то это случается раньше, с кем-то позже. Но никто не избежал ужасной участи. – Адъютант вздохнул и задумчиво добавил: – Возможно, по сравнению с этим быть проглоченной виверной не так уж плохо? Правда, в случае вашей гибели до свадьбы мачеха не получит поместье.

– Почему так? – спросила я.

– Фрау Кёне – ваша опекунша, – терпеливо пояснил Ганс. – Она отвечает за ваше здоровье и жизнь, и в случае вашей гибели, а именно: падение с лошади, отравление, пожирание вивернами и так далее – ее арестуют по подозрению в убийстве из корысти, а поместье отойдет короне и государству. В случае же заключения брачного контракта с его сиятельством с вашей мачехи снимается ответственность, и она становится управляющей поместья, а после вашей смерти – полноправной владелицей.

– А как же генерал? Разве его не арестуют по обвинению в умышленном убийстве?

Ганс снова улыбнулся очаровывающей улыбкой и мягко ответил:

– Нет. Потому что родовые проклятия не подпадают под юрисдикцию.

Он заглянул мне в глаза, будто ища поддержки, но отвечать не хотелось. Я вспомнила холодный голос генерала, вспомнила его сильные руки, тяжелый взгляд, пронизывающий даже через очки. Такой не отступится, не даст ни малейшего шанса. Что тогда остается мне?

– Что остается? – проговорила я, в отчаянии закусив губу.

– Пройти в свою комнату, фройлен, – вежливо отозвался Ганс и настойчиво подтолкнул меня к дому. – Ждать свадьбы и молиться богу.

Вот уж чего я не собиралась делать, так это ждать и молиться. С другой стороны, побег мне не удался, но, возможно, повезет в следующий раз?

В доме мы наткнулись на Якоба, глянувшего на меня волком. Я вскинула голову и окатила его презрительным взглядом. Почтительно пропустив меня в спальню, адъютант Ганс собственноручно заколотил окно, чтобы у меня не осталось шанса повторить трюк, снял с постели все белье и, взяв под козырек, пожелал хорошего дня и вышел, тщательно заперев комнату. Я нашарила на трюмо пузырек с духами и швырнула в дверь, он разбился, хрустнув стеклянным боком. В комнате отчетливо запахло ненавистной лавандой.

Время до ночи тянулось невыносимо медленно. Я слонялась из угла в угол, и лишь изредка меня посещала швея, развлекая примеркой: платье получалось, каким и задумывалось, – легким, воздушным, сотканным из тончайшей материи и кружев.