Поцелуй сына Смерти - стр. 16
– Ну и что в этом такого? – стонет брат. – Раньше все разевали рты, когда мы появлялись в поле зрения на лошадях, а теперь то же самое с тачками. Время идёт, а нихрена не меняется.
– Потому что процент бедных всегда выше, – вмешиваюсь. – И через двести лет ты будешь привлекать внимание своим навороченным шестисотым космическим кораблём.
– Да пошёл ты, – психует Игнат и отворачивается к окну. – Вы с Принцем хуже отца.
Упоминать родителей вслух было чем-то вроде табу, которое мы сами же и придумали, потому что сравнивать родителей с кем-то – кощунство; Игнат знает об этом и прикусывает губы, но уже поздно: Принц ловит его взгляд в зеркале заднего вида, и его пылающие яростью глаза пугают похлеще любого орудия для пыток. Я тоже мог заставить дрожать одним взглядом, но эффект всё равно был не тот: у Принца гетерохромия, и в приступе гнева один глаз чернел, а второй становился белым.
Этакий жуткий мультяшка.
Конечно, меня самого всё это давно не впечатляет, но для неискушённого зрителя представление то ещё; бывало, зарвавшиеся подростки желали выпустить тестостерон и без разбору нарывались на неприятности, но дальше взгляда Принца дело не двигалось: никто из них так и не рискнул пустить в ход кулаки, потому что рядом с нами все на уровне инстинктов чувствуют себя не в своей тарелке.
Подавляющая аура – дело такое.
– Я уже забыл, когда последний раз за рулём сидел, – пытается перевести тему сидящий рядом с Принцем Дан. – Вы двое вечно осторожничаете, я скоро взорвусь от такой скрытности.
– Когда закончим здесь, выберем город попросторнее, – закатываю глаза, слегка пихнув Принца в плечо – пусть успокоится; его гнев понемногу рассеивается, и глаза снова становятся привычных цветов – карего и голубого. – Такой, чтобы я больше не слышал твоего нытья в своей тачке.
– Ему бы «вниз» для профилактики, – прыскает со смеху Дан.
– Вот как ты запел? – возмущается Игнат: вечно заводится с пол-оборота.
В зеркале вижу, как Принц стискивает челюсть – мы оба уже устали от соперничества братьев, хотя, может я был бы много хуже, будь я сыном Войны или Голода: характер передаётся по наследству. Принцу в родители достался Чума – суровый строгий всадник, второй после моего; именно поэтому мы оба присматривали за младшими – они слишком вспыльчивые и нередко умудряются наломать дров. С другой стороны, если затевается веселье, Игнат и Дан становятся теми, кто обычно делает любую вечеринку более зрелищной, что ли. Я тоже иногда могу поддать, но по сути устал от всего, включая шум и скопления людей, а Принца на такие сборища уже давно и вовсе не затащишь.