Поцелуй любви для недотроги, или Снегурочка в бегах - стр. 17
– Сливочное с миндальной стружкой, три шарика, – заказывает Теодор, даже не глядя на ассортимент.
– Это самое вкусное? – спрашиваю у него.
Брюнет удивленно приподнимает бровь, пару секунд молчит, словно что-то обдумывая, а потом говорит:
– Возможно. Не знаю. С детства ем только его.
О! У нас тут закостенелый консерватор? Человек привычки, так сказать. Ох уж эта кома, неудивительно, что мне встретился подобный мужской типаж, я же таких обожаю, и мой мозг, спонсор и организатор данного сна, в курсе.
– Тогда мне, – говорю официанту, – шоколадное с вишневым сиропом, сливочное с кокосовой стружкой, ванильное с соленой карамелью, – дальше я останавливаюсь, потому что идут названия какие-то странные и совершенно мне не знакомые. – А вообще, знаете, несите всех сортов по одному шарику и все сиропы.
Радостно улыбаюсь, закрывая меню и видя, как брови Теодора грозят уползти куда-то на затылок. Ой, надеюсь, у него хватит денег на угощение? Впрочем, нестрашно, если что – поубираю тут в кафе, посуду помою, не помру, не принцесса. Тем более у меня уже такое бывало. Помню, мы с Ларой, моей лучшей подругой, поехали на отдых. Тоже вот так уселись в кафе, нагребли всего, а цены не глянули. Вернее, Лара, конечно, посмотрела, но меня уже было не остановить. Ну и что? Договорилась с администратором, чтобы не вызывал милицию, взамен побыла посудомойкой и уборщицей в тот день. Лара психовала, ей пришлось работать официанткой и терпеть приставания подвыпивших клиентов. Зато чаевые неплохие заработала, причем в таком размере, что мы еще дважды были в том кафе, а администратор встречал нас, как лучших друзей.
– Вы столько съедите? – интересуется Теодор, вырвав меня из воспоминаний.
– О! Я съем и больше. Это мое любимое лакомство, – сообщаю доверительно.
– Да, я уже понял, – следует ответ, а за ним легкая улыбка, от которой у меня начинают зудеть кончики пальцев, те самые, что не так давно имели удовольствие ощутить мягкость мужских губ, когда призывали к молчанию.
Хочется протянуть руку и попробовать еще раз, так ли это приятно, не ошиблась ли я. Наверное, я слишком долго и пристально смотрю на красивые мужские губы, потому что где-то в груди начинает странно и неприятно теплеть. Очнувшись, перевожу взгляд на глаза Теодора и вижу, что он так же пристально рассматривает меня, как я его, а зрачки глаз за линзами очков выглядят увеличенными и темными, отчего радужка приобретает цвет бушующего моря.
Мы словно залипли, глядя друг другу в глаза. Весь мир куда-то пропал, окрасившись в серо-голубой цвет.