Поцелуй, Карло! - стр. 58
– И мы его оставили?
– Филли получил фонтан еще до войны, в двадцать восьмом. Подарок не виноват, что его преподнес фашист. Кроме того, это дар не от него лично, а от всех итальянцев. Он просто был тогда у власти.
– И мы должны были его принять. Мы ведь оттуда, это наш народ, – сказала Пичи задумчиво. – Жаль, что мы не можем провести медовый месяц в Италии.
– Мы же дом покупаем.
– И это прекрасно. Не могу же я жадничать. Атлантик-Сити тоже хорош для медового месяца.
– Как насчет Ниагарского водопада?
– Замерзнем до смерти, но если хочешь, то замерзнем вместе. Я умираю с голоду, – сказала Пичи, разворачивая свой сэндвич. – Да и ты, наверное, тоже. Весь день за рулем.
– А потом еще смена в театре.
– Так ты получил билет для меня бесплатно за помощь вечером?
– Не совсем.
– Они попросили тебя прийти еще?
Пичи уложила сыр, стекший по краям обратно на булку.
– Пичи, я там работаю уже три года.
– Что значит «работаю»?
– Это моя вторая работа, я служу у Борелли с тех пор, как вернулся с войны.
– Все это время?
– Пару вечеров в неделю. Иногда больше.
– А почему ты мне никогда не говорил об этом?
– Не знаю. Я в основном был суфлером. Не знал, как тебе это сказать. Я подсказываю актерам реплики из будки, когда они их забывают. Мне казалось, что я не смогу объяснить.
– За три года можно объяснить, куда ты ходишь и что там делаешь. Что у тебя есть вторая работа. Это же не хобби. Это обязательства. Даже почти карьера. Как ты получил эту работу?
– Я ее не искал. Однажды вечером, когда я вернулся домой, тетя Джо дала мне билет на спектакль. Церковная община устроила совместный поход в театр, а тете идти не хотелось, так что я пошел в театр вместо нее. Они ставили «Как вам это понравится». Я никогда не видел пьес Шекспира, но эта мне сразу пришлась по душе.
– Представление может сделать такое с человеком! Когда я первый раз увидела ледовое шоу в Атлантик-Сити, то как будто весь мир изменился. Гретхен Мэрил[35] вживую на коньках! Восьмерки! Прыжки! Каток. Музыка. Костюмы. Все ручной работы. А стеклярус, а горностаевый мех!
Глаза Пичи сверкали, словно блестки на воображаемом платье. Ники был уверен, что она поняла его чувства.
– Ага, это важно. То, что называется «зрелище». Но есть еще и слова.
– На ледовом шоу не разговаривают.
– Правильно. Но у Шекспира все в словах. И они разговаривали со мной. Слова казались знакомыми. И сюжет пьесы завладел моим вниманием. Я почувствовал, что знаю ее.
– Может, ты проходил ее в школе.
– Нет, мы читали только «Ромео и Джульетту». В любом случае я там и застрял, и одно повело к другому, я видел, что им нужна помощь, так что старина Борелли предложил мне работу. Я начал кассиром, а потом пробился наверх, в труппу…