Побег с Лазурного берега - стр. 3
Лиза прекрасно знала, что тревожить отца запрещено, но она не могла больше ждать. Она переговорила с доктором Маринэ, и тот сообщил ей, что надежды практически нет – ее мать не протянет больше пяти, максимум семи месяцев. Наверняка, разглядывая фотографии Лизы в журналах (иногда там появлялись снимки семьи гениального Леона Кречета), все думали: «Как же повезло девчонке! Ее отец – всемирно известный художник, к тому же до чертиков богатый, ведь самая захудалая картина стоит полмиллиона. Она обитает в замке на побережье Средиземного моря и ни в чем не знает отказа!» И никто, решительно никто не мог предположить, что Лиза не чувствовала себя счастливой. В особенности после разговора с доктором Маринэ...
– Papá, – заговорила Лиза, обращаясь к широкой спине отца – он, конечно же, не соизволил обернуться к ней. – Мама очень тяжело больна. У нее рак. Шансов на исцеление крайне мало. Она... она скоро умрет!
Воцарилась тишина. Отец, склонив набок голову с длинными седыми локонами, замер. Лиза понимала: отец никак не может поверить ее словам. Она бы и сама отдала все на свете, лишь бы известие о болезни матери, приговор медиков оказался дурным сном. Ей не нужен ни замок у самого моря, ни сотни нарядов, ни деньги. Только бы мама...
Медленно повернувшись к дочери, Леон Кречет пожевал тонкими губами, подвигал клинообразной бородкой, делавшей его похожим на потрепанного жизнью д’Артаньяна, прикрыл на мгновение выпуклые голубые глаза и произнес сакраментальную фразу:
– Похороны? Я ненавижу похороны, ты же знаешь! И больницы я тоже ненавижу. Лиза, твоя мать выбрала крайне неудачный момент, чтобы заболеть!
Лиза выбежала из ателье и, не удержав равновесия, упала со ступенек лестницы, что вела от студии в благоухающий райский сад, за которым виднелся перестроенный старинный замок. Отец купил его у разорившегося герцога около пятнадцати лет назад, когда принял приглашение великого князя Виктора-Иоанна и обосновался на границе Бертрана и Франции.
Растирая подвернувшуюся лодыжку, девушка дала волю слезам. Но плакала она не от боли – по маме, не желая мириться с вердиктом докторов. И еще из-за отца, который отреагировал на весть о смертельном заболевании жены с присущим ему безразличием и цинизмом.
Поднявшись, Лиза обернулась и увидела сквозь стеклянные стены отца, увлеченно работающего над картиной. Он, скорее всего, выбросил из головы ее слова. А ведь мама была его музой! Даже эту квадратную женщину с огненными волосами он, сам того не ведая, одарил ее чертами! Ведь именно ей, Светлане, он был обязан тем, что превратился в Леона Кречета.