Побег из сказки - стр. 2
Девушка протянула деньги, взяла вафельный стаканчик, лизнула шоколадное мороженое, передумала умирать и повернулась к витрине ювелирного, собираясь поглазеть на красивые безделушки. Вот только вместо бриллиантов от Тиффани и колье от Картье она уткнулась в глухую каменную стену, попахивающую сыростью и плесенью. Глаша повернулась к продавщице мороженого и с удивлением обнаружила пропажу белокурой толстухи и превращение современного прилавка в старинный кованый сундук…
Валентина Бабахина, работающая продавщицей мороженого, за пять лет своей сладкой службы видала всякое. К тому же зрением она была слабовата, да и давление скакало будь здоров. Поэтому, когда высокая рыжая девчонка, только что расплатившаяся за шоколадный пломбир, сделав несколько шагов к витрине ювелирного бутика, растворилась в воздухе, Валентина не особенно удивилась, сославшись на томительную духоту и разыгравшееся давление. Оглядевшись по сторонам и с удовлетворением заметив, что посетителей вокруг нет, Бабахина положила руку на пульс и собралась произвести нехитрые расчеты, как вдруг откуда ни возьмись на лоток налетела странная девица с взлохмаченными черными волосами и с узелком в руках.
– Куда прешь? – возмутилась Валентина, ухватившись за лоток и уткнувшись взглядом в голый живот смутьянки, который бесстыдно приоткрывала игривая маечка с надписью на другом языке. Иностранка что ли?
– Вау! – взвизгнула девица на чистом русском и впилась глазищами в лоток с мороженым.– Хочу крем-брюле, пломбир и вот это, зелененькое!
Рассчитавшись мятой сторублевкой, покупательница поочередно вгрызлась в мороженое разных сортов, блаженно закатывая глаза, и зашагала по коридору между бутиками, вертя головой то направо, то налево.
– Ненормальная,– покачала головой Валентина и положила руку на пульс.
В дверь тем временем активно ломились. Осторожно приоткрыв тяжелый засов, Глаша чуть не отлетела в противоположный угол комнаты. В тот же момент внутрь ввалились трое чумазых бродяг и пятеро разодетых франтов. Все они в замешательстве вытаращились на Гликерью. Та потрясенно уставилась на странных туристов и нервно лизнула мороженое. Уж не в трагедию ли Метерлинка она попала? Что, если ее прочувствованный монолог так тронул дух великого драматурга, что тот принял ее за подлинную принцессу Мален и перенес во времена действия своей пьесы?
– Мериталь вандербру Кларисса?[1] – обалдело молвил низенький и круглый как колобок щеголь со смешным кружевным воротничком.
– Ду ю спик инглиш? – наивно поинтересовалась Глаша.
Ее рука дрогнула, шарик шоколадного мороженого скатился с вафельного рожка и плюхнулся вниз, оставив на пушистом белом ковре мокрое кофейное пятно.