Побег - стр. 39

Отец стреляет первым. Он лениво поднимает пистолет, и пуля пробивает голову старика навылет. Женщина в ужасе отскакивает и начинает кричать. Потом я слышу только ужасающий хор. Крики. Плачь. Мольбы. Отцу даже не нужно отдавать приказ: команда проворно следует его примеру.

Жители поселения перебиты раньше, чем отец забирает их последние запасы хрусталя, – все, что осталось для обмена на еду. Ни то ни другое им больше не понадобится.

У меня в голове бушуют кошмары, мысли разлетаются перепуганными обрывками, но в конце концов одна все же задерживается. Бежать! У меня есть лишь несколько минут – время, необходимое команде на сборы всего более или менее стоящего, – чтобы вернуться на корабль и чтобы мое присутствие здесь осталось в тайне.

Вскочив на ноги, я спотыкаюсь и скольжу обратно, к берегу.

Их убили. Убили всех. Беззащитных, безоружных и ни в чем не повинных. Детей…

Я трясу головой. Не могу об этом сейчас думать. Я должна спешить, но спотыкаюсь из-за срочности, опережающей мое тело. Слезы застилают мне глаза, и я яростно стираю их, стараясь не сбиться с пути. Наконец впереди появляется «Дева», и я безрассудно ныряю в море. Мой разум кричит от страха пребывания в воде, но я плыву, зная то, что гораздо страшнее океана, карабкаюсь по корабельному борту и валюсь на палубу, после чего умудряюсь юркнуть в каюту незамеченной.

Только сменив мокрое белье на платье и расчесав волосы, чтобы они стали посуше, я позволяю себе перевести дух, и с моих губ срывается всхлип. Я зажимаю рот ладонью, приглушая звук. Паника схватывает горло, как тошнота. Они перебили всех. Даже детей.

Я знала, что отец – человек беспощадный, но думала, его жестокость ограничивается отбиранием у них хрусталя. Взять и вырезать все поселение? Это вне моего понимания. Наконец я сознаю, какой же дурой я была.

Я верила в то, что Гадюка существует для защиты. Смертоносная? Да. Морально неоднозначная? Скорее всего. Но всегда стоящая на страже невинных. Именно за эту основополагающую ценность я цеплялась.

Теперь же я вижу, что мы превратились в обычных воров и убийц. В жестоких душегубов, которые берут все, что понравится, и не помогают никому, кроме себя. Я не могу стать одной из них. Ни за что.

Я слышу, как на корабль возвращается команда. Для встречи требуется мое присутствие, и я пытаюсь придать лицу нейтральное выражение, проверяю волосы. Они по-прежнему слегка влажные, но не возбудят слишком сильных подозрений, я надеюсь. Да никто и не поверит в то, что я по собственной воле приблизилась к воде. Гораздо труднее будет скрыть злость и отвращение под маской спокойствия.