Победы, которые не умирают - стр. 32
– Толку жаловаться? – голос Прокла прозвучал так резко, что присутствующие замолчали. – Пока у власти тираны, остальным приходится терпеть. Добиться реальной власти можно, лишь забрав её у Гиппия. Похоже, Гармодий и Аристогитон так и решили поступить и проиграли. Гиппий жив, Гармодий мёртв, Аристогитон сбежал, но сумеет ли он скрыться из Афин?
– А что делать? – Диадор готов был взорваться. – Что ты предлагаешь?
– Ничего я не предлагаю. Мне претит любое убийство. Я не люблю Гиппия, но теперь он будет бояться, а напуганный тиран страшнее загнанного зверя. Страх потерять власть помрачит его и без того не самый большой ум.
– Но сидеть и ждать, пока он творит, что пожелает, мы не хотим.
– Тогда почему вы не присоединились к тираноубийцам?
– Мы ничего не знали.
– А если бы знали? – жёстко усмехнулся Прокл. – Объединились бы с ними? Или предпочли посмотреть на результат? Вы говорите о совместных действиях, но каждый род думает только о собственных интересах. Бутады – один из древнейших и знатных родов – никогда не будут на одной стороне с вами, Алкмеонидами. Клисфен и Мильтиад друг друга терпеть не могут, Гефиреев до сих пор воспринимают, как чужаков, хотя живут они в Афинах немногим меньше нас или того же Писистрата.
Никогда Гектор не видел, чтобы отец говорил так запальчиво, и ему стало не по себе.
Громкий стук в дверь заставил всех вздрогнуть. Однако вновь прибывший казался безобидным – щуплая женщина лет тридцати, к тому же рабыня. Она испуганно попросила, нельзя ли повидать госпожу, и прошмыгнула на женскую половину, когда Прокл кивком дал согласие.
Вскоре София появилась в сопровождении рабыни и подошла к мужу.
– Меня зовёт подруга. Она на улице. Я сейчас вернусь.
Прокл собирался проводить жену, но София махнула рукой мужу и, не дожидаясь его, вышла. Несколько мгновений спустя раздался страшный крик.
– София! – Прокл рванул к двери. За ним выскочили на улицу братья с Гектором.
На пыльной дороге лежала женщина в шафрановом хитоне и лазурной накидке. Приблизившись, Гектор остановился в нескольких шагах от тела. Он чуть не зажмурился. Он не хотел верить, что это мама, даже глядя на отца, который опустился на колени, крепко прижал женщину к груди и застыл, стиснув зубы и чуть раскачиваясь взад-вперёд. Гектор не замечал и не слышал ничего вокруг. Мало-помалу реальность начала давать о себе знать. Сначала послышался стон, полный боли и тоски, затем крики соседей, а потом на него обрушились другие звуки жаркого летнего дня.
– Мама, – голос дрожал и срывался. Гектор звал мать снова и снова, будто пытаясь уверить себя, что обращается к живой Софии. Потом он кричал, захлёбываясь слезами, не стесняясь никого, а потом отец притянул его к себе, обнял и говорил какие-то слова.