Победу ни с кем не делим! - стр. 3
Антон догадывался, что во второй половине недели произойдет нечто подобное. Начало Олимпийских игр совпадало с обострением обстановки в некоторых кавказских республиках. В добавление к этому слишком слащаво заговорил грузинский президент. У Антона сложилось впечатление, что Мико пытается притупить бдительность, но только делает это слишком примитивно. Вообще, этот человек сильно раздражал Антона. Страшно удивляло, как подобные люди могут стоять во главе государства. Президент Грузии напоминал полицаев времен Второй мировой войны, на собственной земле служивших фашистам. Дрон считал его самым совершенным диверсантом. Действительно, американцы вложили деньги в одного человека, а получили целую страну. Дешево и сердито.
И все же, сидя вечером перед телевизором, Антон и предположить не мог, что уже на рассвете сойдет с рампы транспортного «ила» во Владикавказе с задачей на территории Южной Осетии. Грузинский президент, взращенный в СССР, по вероломности переплюнул Гитлера, обрушив на спящий город тонны смертоносного металла в день открытия Олимпийских игр. Антон сразу догадался, что на этот раз у России лопнуло терпение. Родимов был лаконичен: группе, во взаимодействии с аналогичными подразделениями, предстояло изучить обстановку в районах, прилегающих к дороге от Рокского тоннеля до Цхинвала. Как таковое, решение Верховного главнокомандующего озвучено еще не было но, судя по тем крохам информации, которая поступала из районов боевых действий, грузинская армия зашла слишком далеко и в прямом и в переносном смысле. Как в таких случаях принято говорить в спецназе, она прошла точку невозврата. Особо это чувствовалось здесь, по эту сторону перевала. Полуодетые, перепуганные люди, которые шли пешком или ехали в заполненных до отказа машинах с разбитыми окнами и пулевыми отверстиями… Трупы вдоль дороги… Пролетающие в сторону юга самолеты и далекая канонада… Все это было похоже на сон. Не верилось, что все это происходит в двадцать первом веке. Но вместе с осмыслением происходящего появилась странная апатия. Организм, словно включив самозащиту, притупил чувства. Какое-то время Антон механически двигался, на уровне совершенного робота выполнял свои обязанности, анализировал ситуацию и управлял группой. Но постепенно переполнившая до краев ярость взломала защиту организма.
«Какое право этот холеный грузин имеет распоряжаться чужими жизнями? – думал Антон. – Как бы этот демократ повел себя, окажись хотя бы на минуту под обстрелом? Что бы чувствовал, видя в небе пикирующий штурмовик? О чем бы думал, узнав, что его мать попала под обстрел реактивной артиллерии?» В ярость приводило то, с каким цинизмом этот негодяй запустил молох, перемалывающий сейчас женщин, детей и стариков. Антон с трудом верил в происходящее. Вновь в голове всплыли исторические аналогии. Выходит, правда, что история развивается по спирали? Очередной фюрер взялся истреблять целый народ. И он понятия не имел, что такое смерть, голод, боль, разруха. Антон прекрасно знал биографию новоявленного Гитлера. По всему выходило, что ущербный во всех отношениях человечишка, взращенный в тепличных условиях, решил таким образом самоутвердиться в глазах заокеанских стратегов, которые вовремя разглядели в его психопатической личности маньяка. Антон давно выстроил для себя теорию появления таких людей. Находясь в пограничном состоянии между нормальным состоянием и сумасшествием, они получали неописуемый восторг от власти и вседозволенности, а массовые убийства приводили их в состояние эйфории. «Серийные убийцы – это несостоявшиеся Саакашвили», – вспомнил он фразу, брошенную Дроном, одновременно ловя себя на мысли, что он стал часто цитировать неугомонного майора.