Победитель - стр. 21

Я люблю насилие.

Очень люблю. Говорю это не ради оправдания в глазах других. Я оправдываю эту склонность в себе. Сражение, драка, потасовка не являются для меня крайним средством. Я ввязываюсь в драки везде, где только можно. Я не пытаюсь избегать бед. Я их активно ищу.

Закончив дубасить мешок, я выполняю жим лежа, затем приседаю с отягощениями. Когда я был помоложе, у меня существовали дни силовых нагрузок отдельно на руки, грудь и ноги. Но когда мне перевалило за сорок, я понял: лучше не злоупотреблять подъемом тяжестей и больше их варьировать.

Тренировка завершена. Я иду в парилку сауны, хорошенько разогреваю тело, затем встаю под ледяной душ. Тело подвергается управляемым стрессам, что активирует спящие гормоны. На меня это действует великолепно. Когда я выхожу из душа, меня ждут три костюма. Я выбираю однотонный синий и возвращаюсь в офис.

– Эта история взорвала Twitter, – говорит Кабир, показывая мне свой мобильник.

– Что там пишут?

– Только то, что на месте преступления нашли картину Вермеера. Мне поступил шквал звонков от СМИ. Все хотят получить комментарий.

– И даже порножурналы?

Кабир хмурится:

– Что такое порножурнал?

Вот она, современная молодежь.

Я закрываю дверь кабинета. Вид у моего кабинета солидный. Стены отделаны деревянными панелями. На особом столике стоит старинный деревянный глобус. Одну стену украшает картина со сценой охоты на лису. Я гляжу на картину и представляю, как смотрелся бы здесь Вермеер. У меня звонит мобильник. Смотрю на номер.

Мне стоило бы удивиться. Этого человека я не слышал лет десять, с тех самых пор, как он сообщил, что отходит от дел. Но почему-то я не удивлен.

– Излагайте, – говорю я, поднеся телефон к уху.

– Не верится, что ты до сих пор так отвечаешь на звонки.

– Времена меняются, а я нет.

– Ты тоже меняешься. Держу пари, твои ночные туры остались в прошлом.

Ночной тур. Когда-то я надевал самый дорогой и модный из своих костюмов и глубокой ночью отправлялся бродить по самым криминальным улицам. Я шел и насвистывал, стараясь, чтобы все видели мои светлые волосы, белую, как алебастр, кожу и румяные щеки. У меня тонкокостное телосложение. Издали я кажусь щуплым и хрупким. Словом, лакомый кусочек для любого уличного молодца. Только оказавшись рядом со мной, эта публика убеждалась, что у меня под одеждой плотно сжатая пружина. Но к тому моменту уже бывало слишком поздно. Меня считали легкой добычей, еще и потешались вместе с дружками, а потом… заднего хода нет.

И хотели бы убраться, но я им не давал.

– Да, остались, – отвечаю я своему собеседнику.