Победить Викторию - стр. 16
Он стоит в коридоре, будто ждет, когда я выйду. Уже не в полотенце, а вполне себе одет — на нем футболка и джинсы. Это радует, к тому же одежда немного скрадывает объемы, и Морозов не кажется таким уж здоровым. Просто высокий плечистый белобрысый орангутанг с проблеском интеллекта в глазах.
— Ты нашел, где помыться?
Он довольно кивает головой, а я вижу, как капельки воды сбегают с его волос вниз по шее.
— В гостевом санузле есть душ. Заодно проверил, как работает. Есть пошли.
Чего?! Еда? В три часа ночи?
— Я спать хочу. А когда проснусь, позавтракаю у себя дома. Как только выберусь отсюда.
— Как хочешь, конечно, но есть бутерброды с индейкой и горчицей.
Наверное, надо смириться с тем, что мама и правда все обо мне рассказала Морозову. Даже о любимой еде. Вопрос только — зачем? Мы никогда не станем одной семьей.
— Жаль, что я не люблю индейку с горчицей. Спокойной ночи.
Вижу, что на большом диване уже лежат две подушки и большой, явно очень теплый ворсистый плед. Не спрашивая больше ни о чем бугая, просто укутываюсь в тепло и отворачиваюсь к спинке дивана. Очень мягкой, кстати.
— Спокойной!
Свет гаснет мгновенно, и все это огромное пространство тут же погружается в темноту. Кругом так темно, что невозможно ничего различить. Впрочем, мне это и не надо. Мне главное…
— Ай! Ты что творишь? Морозов?!
Диван довольно широкий, он меня даже не касается, но я просто ощущаю его рядом с собой. В каких-то сантиметрах от меня! Это вообще как?
— Я этот диван оставил для себя, для тебя — большая хозяйская кровать. Но мне нравится твой выбор.
хозяйская кровать? Подскакиваю, как грешник на адской сковородке.
— Где? Где она?
— Зачем тебе? Спи уже здесь. Мне так даже удобнее.
Он и правда устраивается рядом, совершенно не думая о том, что здесь не один.
— Где моя кровать?! — чеканю каждое слово. Сна больше ни в одном глазу.
— Вик, расслабься уже. Тебе мало сегодня приключений? Приставать не буду, обещаю. Но, если тебе так хочется, кровать в дальнем углу, вон там.
Последние пару слов были лишними: в темноте все равно не видно, куда он рукой показал. Это не проблема, сама найду. Да и свет можно включить. Знать бы только, где этот пульт.
Помогать мне никто не собирается, что неудивительно. Он даже не шелохнулся, когда я в кромешной темноте пыталась выбраться с дивана.
— Ай! — Натыкаюсь на что-то твердое и лечу вниз. — Пусти немедленно!
Он смеется. Тихий довольный смех, который разрывает мне барабанные перепонки.
— Уверена? Головой долбанешься о ковер. Он мягкий, конечно, но не настолько, чтобы обошлось без последствий.