Победа Сердца - стр. 41
– Ты слишком напряжен, – покачала головой Богиня, – это не дело, так что на, держи, – протянув ему светящуюся лиловую жидкость, проговорила она.
– Нет, я не думаю, что это хорошая идея, – трясясь от озноба, который прошиб тело, и одновременно потея от огня, который стал сжигать изнутри все органы, промямлил писатель, с удивлением обнаружив, что бокал был у него уже в руке и при этом был полостью пуст. И наблюдал эту картину Грегори уже далеко не в первый, но уже, пожалуй, в тысячный раз, видя, как ладонь его размыкается, стакан соскальзывает на пол, разбиваясь на тысячу кусочков, которые начинают звенеть в голове путешественника, что вновь отправился в бесконечное приключение по вселенной этих осколков, собирая самого себя из звонкого смеха Богини, который растворил эти самые осколки путешественника в великой мистерии, заставившей его сердце и душу преследовать ее образ через тысячи миров, совершенно позабыв о том, кем же он являлся на самом деле.
29. – Скорее! Скорее! – подбадривала его подруга, чей бег набирал скорость с каждой секундой.
Ее спутник бежал со всех ног, преодолевая залитые светом полной луны джунгли, навстречу начавшему пробиваться сквозь чащу леса огню, который одновременно заставлял и испытывать примитивное чувство страха неизвестности, и одновременно с этим пленительно манил с невероятной силой двух ночных мотыльков, которые, позабыв о самих себе и о мире, который растворился во мраке ночи, стремились лишь к этому мистическому свету в надежде обрести в нем покой.
И этот свет был в свою очередь отражением небесного голубого ока, что с интересом и любовью наблюдал за разворачивающейся под ним космической драмой.
Однако, что было наверху, безусловно присутствовало и внизу, ведь звезды, что перемигивались друг с другом на бесконечном небосводе, будто бы копировали мелькающие тени, что танцевали вокруг огромного разведенного костра, который, подобно дикому животному, извиваясь, взметался в небеса в диком танце, в котором сочеталась конечная и вполне конкретная отчаянность приносимой на этом ритуале сакральной жертвы и безграничность божества, что принимало в скромный дар чью-то жизнь.
– Сюда, сюда! – скандировала молодая девушка, выпрыгнув из чащи на пустырь, который представлял из себя сымпровизированную площадь, на которой уже во всю шел праздник жертвоприношений, обряд инициации, который навсегда менял тех смельчаков, которые решили взвалить на свои плечи право бытия шаманами.
– Я… – рефлекторно схватив подругу за руку, и будто бы даже с определенной долей неуверенности прошептал молодой путник, обращаясь к своей подруге, – я боюсь, – наконец признался он, пытаясь перекричать бой барабанов, что давили со всех сторон, усиленные неистовым ревом и воем пляшущих участников церемонии, что, подобно призракам, летали вокруг дикого пламени.