По законам Кавказа - стр. 3
– Поезд прибывает на станцию «Владикавказ», – гундосый голос оповестил пассажиров.
Я заметила, как мама занервничала, цепляясь за тканевые ручки старенькой сумки. Ее пальцы побелели от крепкой хватки, а на лбу проступила испарина. Она так и не сказала, почему боялась этого переезда, а я, только увидев ее состояние, задумалась над этим вопросом. Чего может бояться взрослая самодостаточная женщина с хорошим образованием, недавно потерявшая мужа? Этот вопрос не давал мне покоя.
– Мам, все хорошо? – поинтересовалась, присаживаясь рядом с ней и обнимая дрожащие плечи.
– Да, милая. – Когда она врала, всегда закусывала нижнюю губу. – Ты помнишь, о чем мы говорили? – Растерянный взгляд мигом обернулся серьезным.
– Помню. – Закатила глаза. – Ни с кем не спорить, короткие юбки и шорты не носить, на парней не смотреть, старшим не дерзить, даже если они не правы.
Мама судорожно выдохнула и резко кивнула.
– Умница. Постарайся вести себя тихо, пока мы живем в доме твоего дяди, а я постараюсь побыстрее найти работу, и мы снимем квартиру в городе.
– Угу. – Растянув губы в улыбке, чмокнула маму в щеку.
Я была согласна на все, лишь бы с мамой все было в порядке. После смерти отца она осунулась, резко постарела, с ее лица сошли все краски, а некогда яркие глаза потухли. Ей не о работе нужно было думать, а о себе. Всего сорок лет, впереди долгие годы жизни, я не могла потерять еще и маму.
– И, милая, твой дядя очень строгий, всегда таким был, постарайся не воспринимать его в штыки.
– Ты так говоришь, словно он тиран, – усмехнулась я, закидывая рюкзак на плечи.
Вещей забрали немного, всего пара сумок и чемоданов, остальное оставили, решив, что в новой жизни все должно быть новым. По правде говоря, забирать было нечего. Прошлую квартиру продали со всей мебелью, а в съемной квартире из «нашего» были только одежда и папины книги. Я наотрез отказалась оставлять их, а вот посуду и нехитрый текстиль в виде штор, пледов и постельного белья оставили для новых жильцов.
– Нет, родная, он не тиран, он мужчина, воспитанный на Кавказе, и очень уважаемый человек, – чуть кривя губы, произнесла мама, отворачиваясь в сторону окна.
– Ты все время твердишь про Кавказ и его законы. – В тот момент я едва смогла сдержать рвущийся наружу обреченный стон. – Но ни разу не объяснила, что это значит.
– Доченька, мы с отцом воспитывали тебя в строгости и можем по праву гордиться тобой, но строгость в русских семьях не имеет ничего общего с кавказскими, уж поверь мне.
– Так расскажи, мне же жить здесь!
– Ксюша! – Мама строго сверкнула глазами, намекая на мой грубый тон. – Сегодня ты сама все поймешь. Идем, нас уже должны встречать.