По встречной - стр. 42
Влад выпустил Катю из своей стальной хватки, и она, всхлипнув, забилась в угол постели.
Залесский почувствовал себя неловко.
— Катя, я тебя обидеть не хотел… По-другому ты бы не вытерпела. Тебе футболку сейчас новую принесут, не переживай… Не плачь, Катюша… Пожалуйста…
Она натянула на себя одеяло и отвернулась к стене.
Николай Георгиевич покачал головой.
— Не трудитесь, Влад Арсеньевич. До утра Катерина вряд ли сможет четко мыслить.
Как, не трудиться? Она так горько плачет, а у него сердце из груди рвется! Он ведь давно в свою жизнь не пускает никого, а тут, как будто родного человека обидел, боль причинил.
— Неужели нельзя поставить ей капельницу?
— Можно, но вы видите, как она сопротивляется? Не станет она под капельницей лежать. Только пораним лишний раз.
— Хорошо, спасибо.
Залесский достал из бумажника крупную купюру и всунул ее хирургу.
— Я бы осмотрел ее через пару дней. Надо проследить, чтобы с раной все в порядке было.
—Я вас приглашу.
У него в кармане пиджака зазвонил мобильный, и он, махнув на прощание хирургу, взял трубку.
— Влад, я ребенка нашел, — послышался голос Андрея.
— Вези сюда.
— Не могу. У Катерины подруга шибко упрямая. Сказала, не отдаст ни за что ребенка. Но свидетельство о рождении показала, я сказал, что я из полиции. Отчество у девочки твое, Владиславовна. И зовут ее, как тебя. Владой. Бывают же совпадения!
Что-то полыхнуло в груди и обожгло легкие.
— А дата рождения? Родилась когда? — хрипло поинтересовался он.
— Двадцать первое августа две тысячи семнадцатого.
— Черт!.. С девочкой все в порядке?
— Ну… руки ноги целые, синяков на теле нет. Только трясется все время и плачет. Не дается забрать ее, Влад. Как дикие кошки - что она, что хозяйка квартиры. Кстати, хозяйка говорит, с Артуром у пленницы нашей ничего не было. Он к ней клинья все время подбивает, а в ресторан вчера обманом заставил идти.
— Ладно, главное, ребенок под присмотром. Скажи им, что с Катей все в порядке. Завтра дома будет. И охрану пока у квартиры оставь. Кто знает, что Артуру в голову придет.
— Оставлю… Слушай, у девчонки глаза твои, карие. Влад, я чего-то про тебя не знаю?
— Я тоже не знал. Катя мне жизнь спасла. Тогда, помнишь, в конце декабря? В две тысячи шестнадцатом? Смелой оказалась, не побоялась меня с пулевыми ранениями у себя дома спрятать. А могла мимо пройти. Не прошла.
— Будь он неладен, тот декабрь! И что нас с тобой дернуло тогда топливо туда погнать?
— Все жажда наживы. Не помнишь разве, какими мы были?
— Помню, конечно… Ладно, бывай. Охрану поставлю, у меня еще дела в городе есть.