По всем вопросам обращайтесь в дракона! - стр. 70
Я сделала глубокий вдох, с трудом отрывая взгляд от белой статуи. Надо сосредоточиться и проследить, чтобы лорд ректор добросовестно поклялся во всем, что было оговорено.
– …И не претендовать на то, чтобы стать ей истинным мужем, а также хранить молчание о нашей сделке. Слово мое нерушимо до тех пор, пока эта женщина держит свое, – договорил Тариус, и из розоватого пламени в соседней алтарной чаше вдруг брызнул сноп алых искр – парочка из них долетела и до лорда Тариуса, ужалив в шею, однако тот лишь зашипел сквозь зубы. А затем вынул из кармана горсть золотых, отсыпал половину мне, а вторую бросил в чашу, где плясали вперемешку зеленые и фиолетовые языки пламени. Сноп искр ударил и оттуда. Фаркон принял обещание, и обратной дороги нет. Мой черед.
Продолжая невольно косить глазами на соседний алтарь, я скороговоркой выпалила свою клятву и бросила горсть золотых в чашу. И снова заметила искры разом от двух алтарей – фиолетовые с зеленым от Фаркона и хищно-алые от Аллиры.
– Ну вот и все, – буднично произнес лорд Тариус. – Идемте?
– Погодите… – я кивнула на соседний алтарь. – Думаю, стоит извиниться перед ней. Аллира не любит… фиктивных отношений.
– У меня все равно нет больше денег с собой, – мужчина пожал плечами.
– У меня тоже… – разумеется, я не брала с собой денег, когда заходила из приемной в ректорский кабинет. Кто же знал, что путь оттуда будет так извилист! Но богам полагается приносить жертвы. Необязательно их ценность должна выражаться в деньгах – но они должны быть ценны для самого дарителя.
Тем не менее я, выпустив руку Тариуса, шагнула к соседнему алтарю и поклонилась статуе Аллиры.
– Прости… – прошептала так, чтобы мужчина за моей спиной не слышал. Это только между мной и богиней. – Он мне просто не подходит, понимаешь? Этот дракон – совсем не моего романа. Но мне надо защититься, чтобы не подвести Лельку. Ты ведь понимаешь меня?
Наверное, мне почудилось это от игры бликов разноцветных огней – но взгляд белой статуи как будто смягчился. Аллира должна понять – она бережет детей. Задумавшись лишь на секунду, я вынула из ушей золотые сережки – и бросила их в чашу. Эти сережки покупала мама, и они мне нравились – простые, незамысловатые, красивые неброской красотой.
И снова из розового пламени взвилось несколько искр – на сей раз не жгучих.
Лорд ректор за моей спиной хмыкнул и тоже сделал несколько шагов, приближаясь.
Он тоже понизил голос, но я все-таки услышала.
– Ты ведь понимаешь, что это все равно невозможно… не злись.
Он небрежно стянул с пальца какое-то кольцо и бросил в чашу. Искры, взвившиеся едва ли не до потолка, сложились в узор, напоминающий цветок, – и тут же осыпались.