По воле ветра - стр. 9
– Ты ж сам видишь, она ещё слишком молода, придётся ждать ещё целый год. Да и родители просят внуков поскорее…
– Но ты же вернулся!
Лягушонок промолчал.
– Поссорился с родными?
– Угу…
– Не расстраивайся, время пролетит быстро, и вы всё успеете,– и порадовать родню, и поругаться двадцать раз.
– А помириться? – испуганно спросил лягушонок, и я немедленно успокоил его, погладив по голове.
– Да, конечно же! Всё у вас будет, не торопись.
Прислушиваясь к нашему разговору, милая лягушечка с нежной белоснежной шейкой, что выглядывала из-под яркого изумрудного сарафана, будто воротник сорочки, выбралась на берег и села рядом с лягушонком. Они и впрямь были очень красивой парой, что дало мне повод возмутиться:
– Эх, да как же ты мог… – начал было я, но бабочка, что неслучайно пролетала мимо, хлопнула меня по затылку легонько, предлагая прежде хорошенько подумать о своих проступках, нежели рассуждать о чужих.
День
Отражаясь в волнах листьев смородины, мелко дрожит омытый речной водой рассвет. Прошлый день канул, капнув прохладной слезой росы на землю. И, разбуженное им семя потянулось до треска во всех членах. Не открывая зелёных глаз, ощупало бледным пальчиком корешка округ себя: «Что там?», и только убедившись, что есть куда ступить, делает первый шаг.
Так – в душе.
Воображение мешает осознавать реальность, но пособляет познавать её, находить неведомое, ведёт в такие дебри, из которых нет выхода, подчас, ибо он никогда не нужен, если идёшь к верной тебе стороне.
Оса дразнит лягушку, пролетая близко мимо носа, взмывает на недоступную ей высоту, вынуждая ту на крайние меры. Раскачав упругий лист кувшинки, как батуд, лягушка взлетает и, добавив себе росту ровно на длину языка, салит2 обидчицу. Свалившись в воду вместе с нею, не задумывается ни о красоте движений, ни о том, что может стать поводом чьего-то веселия или сторонней немилости. Она взяла свою высотину3, а прочими не озабочена никак.
Виктории4 обрастают обстоятельствами намного позже их самих. Додумываются причастием непричастных, и многими сочувствующими, которые называют именно себя причиною чужого успеха. Ветшают победы и победители, в неустанном поиске новых умственных точек принадлежащих никому небес… А безучастные остаются на месте, как опустевший вдруг муравейник, в который только ступи, рассыпается в прах.
Утекающая водой жизнь, взбивает в пену обретаемую с годами осознанность, уловить которую ни неводом, не ладонью, но только взглядом, проводив в никуда.
Трепет крапивы выдаёт чьё-то присутствие, а река мерцает просочившимся сквозь прорехи ветвей закатом, будто горит… белым светом.