По воле ветра - стр. 15
Все принялись смеяться над шуткой, но трясогузка, возмущённо остановила воцарившееся некстати веселье:
– Вы это зря. Я вовсе не шучу!!!
Человек краем воротника утёр слезящиеся от смеха глаза, и, сочувственно глядя на птицу, спросил:
– Ну, что вы, право, откуда у нас тут ослы?!
Трясогузка, покачав с сожалением аккуратной головкой, вздохнула и произнесла размеренным тоном, которым объясняют что-то неразумным младенцам:
– Это – гриб. И называется он – ослиное ухо.
Лес, молчавший по всё время разговора, зашевелился, зашумел:
– А я- то думаю, обратят ли они внимание или нет, а, как заметят, – разберут ли, что это такое. Ну, молодцы, потешили старика. – И, прилично чихнув, добавил, – Он издалека, знакомьтесь, теперь будет жить с нами. Дружелюбен, скромен, неприхотлив, хороший семьянин…
Лес, перечисляя, загибал волосатые пальцы, шуршал вдогонку что-то ещё, но человеку пора было спешить, а прочие тоже торопливо расходились, каждый по своим делам. Никто не был против нового соседа, но каждому хотелось быть вот также вот представленным, и чтобы одно лишь хорошее, вслух.
…Одним днём
Очень часто, рассуждая о необходимости жить одним днём, имеют в виду потребности
тела, позабыв о голоде души.
…Я впервые видел его таким. Обыкновенно он полулежал на скользких атласных простынях, и, не заботясь о впечатлении по себе, тут же ел и принимал просителей…
– Помилуй! Каких просителей! Это ж лягушонок!
– Ну и что? Зато, приглядись, ты видел его когда-либо в такой позе? Я – нет.
В самом деле, вместо того, чтобы слиться с листом кувшинки в одно зелёное пятно, лягушонок сидел, как щенок, предъявив миру белоснежную сорочку, приличной ширины грудь и тонкие розовые губы. Он смотрел не прямо перед собой, а куда-то вдаль, и, скорее мечтал, чем служил по-собачьи.
Да и чем, собственно, он бы мог услужить? Ну… оборачиваясь на мой визг, ловил жёстких, совершенно невкусных ему ос, набивал пузо комарами, которые иначе не давали бы мне проходу, ну, – простил, забыл! – о раздавленной мною лапе и неустанно убеждал в этом, по-прежнему без страха усаживаясь подле ног. Терпел громкие ни о чём разговоры и шевеление моих тёплых пальцев у себя между глаз. Он был беспредельно доверчив, и этим доверял мне себя и свою жизнь.
– Это ли не услуга?!
– Так и в чём она, я не понимаю.
– Позволить мне быть, чувствовать себя таким.
– Каким?! Ты, вообще, о чём?
– Тем, на кого можно положиться, который честен, искренен и ни за что не подведёт.
– Ты хотя бы помнишь, что это лягушка?
– А разве это что-то меняет?
При этих словах лягушонок принял привычную для себя позу и, по-обыкновению, прилёг, прижавшись подбородком к листу кувшинки. Он был доволен… сегодняшним днём.