По воле судьбы - стр. 65
– Если бы я имел право, Квинт Цицерон, я увенчал бы тебя венцом из трав за спасение легиона.
Квинт Цицерон кивнул, очень довольный.
– Ты не можешь, Цезарь, я знаю. Устав есть устав. Да и потом, девятый спас себя сам. Я только чуть поддержал его с краю. Замечательные парни, правда?
– Лучшие среди лучших.
На следующий день три легиона двинулись в путь. Десятый с девятым направились в Самаробриву на отдых, седьмой пошел в порт Итий. Даже если бы Цезарь захотел, оставить здесь гарнизон не представлялось возможным. Земля в округе была вытоптана и покрыта телами врагов.
– Весной я разберусь с нервиями, Вертикон, – сказал Цезарь своему стороннику. – Ты ничего не потеряешь от дружбы со мной, обещаю. Возьми все, что тут остается, себе.
Вертикон и его люди возвратились в свои деревни. Вертикон вернулся к жизни вождя нервиев, а слуга вернулся к плугу. Ибо у этих людей не было принято повышать статус человека даже в знак благодарности за его заслуги. Обычай и традиции были слишком сильны. Да слуга и не ожидал никакой награды. Он выполнял свою обычную сезонную работу, как и раньше, подчинялся Вертикону, сидел у костра по ночам со своей женой и детьми и молчал. Свои чувства и мысли он держал при себе.
Цезарь с небольшим кавалерийским сопровождением поскакал к верховьям Мозы, предоставив своим легатам возможность самостоятельно довести легионы до места. Ему было необходимо увидеться с Лабиеном, приславшим сообщение, что треверы неспокойны. Они не позволили Лабиену прийти на помощь девятому легиону, но еще не собрались с духом атаковать. Лагерь Лабиена граничил с землями ремов, а это означало, что помощь у него была под рукой.
«Цингеториг теряет влияние среди них, – писал Лабиен, – а Амбиориг очень старается перетянуть чашу весов в пользу Индутиомара. Поголовное истребление тринадцатого легиона сильно возвысило Амбиорига в глазах дикарей».
– Эта расправа вызвала у кельтов иллюзию силы, – сказал Цезарь. – Я только что получил записку от Росция, где он сообщает, что арморики незамедлительно вознамерились напасть на него. К счастью, в восьми милях от лагеря до них дошла весть о поражении нервиев. – Он усмехнулся. – Лагерь Росция вмиг потерял для них всякую привлекательность, и они повернули домой. Но они вернутся.
Лабиен помрачнел.
– По весне мы окажемся в полном дерьме. К тому же без одного легиона.
Они стояли возле добротного деревянного дома легата, освещенные скудным зимним солнцем, неярко пылающим над ровными рядами крыш, расходившихся от них в трех направлениях. Дом командира всегда располагался в центре северной части римского лагеря, за ним теснились склады.