По ту сторону звезд - стр. 40

Она лежала на дне высокого и круглого помещения – цилиндра со стенами высотой более пяти метров, до потолка не дотянуться. Похоже на элеватор, который их соседи, семья Рошан, построили, когда ей было тринадцать. Примерно посередине стены – двустороннее зеркало, большой серебряный прямоугольник, где мелькает серая тень-отражение. По кругу потолок опоясан узкой световой лентой, и это единственный источник освещения.

Вокруг Киры молча, изящно двигались сразу две роборуки, на конце каждой – веер диагностических инструментов. Стоило Кире глянуть на них, и руки замерли, затем уползли под потолок и там замерли в боевой готовности.

В стене воздушный шлюз со встроенной заслонкой – можно передавать небольшие предметы. Напротив – гермодверь, которая вела, вероятно, вглубь… вглубь чего-то. На ней тоже заслонка, схожая с первой и размером, и назначением. Тюремная кормушка – разве что технологии современные. Койки не было. Не было одеяла. И раковины тоже. Холодные, голые металлические стены.

По-видимому, она на корабле. И это не «Фиданца». Это «Смягчающие обстоятельства», а значит…

Всплеск адреналина. Кира резко выпрямилась, чуть не вскрикнув. Боль, шипы… Негар, Файзель, Юго, Иванова… Алан! Воспоминания накрыли ее приливной волной. Память вернулась, но лучше бы не возвращалась. Кишки завязались узлом, с глубоким протяжным стоном Кира рухнула на четвереньки, уперлась лбом в пол. Швы палубы впились в кожу, но на это она не обращала внимания.

Когда Кира смогла вдохнуть, она завыла, вложив в единственный пронзительный вопль всю свою муку.

Это была ее вина, только ее. Если бы она не нашла тот проклятый зал, и Алан, и все остальные были бы живы. Она не заразилась бы какой-то неведомой формой жизни.

Шипы!

Куда подевались те шипы и щупальца, что прорвались сквозь ее кожу? Кира глянула вниз, на свое тело, и сердце чуть не остановилось.

Ее ладони были черными. И руки, и грудь, и все, что она сумела разглядеть. Слой блестящего, волокнистого материала облеплял ее плотнее любого скинсьюта.

Ужас поднимался изнутри.

Кира принялась царапать руки в тщетной попытке отодрать от себя эту чужь. Но ее ногти, даже в этой новой твердой оболочке, не могли порвать или проколоть волокна. В отчаянии она поднесла запястье ко рту и укусила его.

Рот наполнился вкусом металла и камня. Зубы ощутили давление, но, как бы сильно она ни впивалась, боли не было.

Кира с трудом поднялась на ноги, сердце частило, сбиваясь с ритма, зрение на периферии померкло.

– Снимите! – закричала она. – Снимите с меня эту чертову штуковину!