По ту сторону Стикса - стр. 59
— Давай, давай! Пошевеливайся! Кто поставит ноги на пол, пока я не разрешу, завтра не сможет ходить! — Спарта прогуливался вдоль нашей шеренги, мерно постукивая длинной деревянной палкой по полу. — Жаба!!
Свист палки, звук удара и вопль Иосифа. Он всегда не выдерживал первым, так что на его фоне даже я смотрелся атлетом. Несмотря на свои грозные заявления, Спарта никогда не бил так, чтобы серьезно навредить. Другое дело, если в неподходящий момент на складе оказывался Большой Ко — тот не привык церемониться. Его кнут с жадным удовольствием впивался в чужую плоть, рассекая кожу и добывая кровь. В такие дни даже Жаба старался держаться до последнего, хотя обычно ему проще было сдаться и получить положенный удар палкой. К ударам он был вынослив, и если на моей коже они тут же оставляли багровеющие отметины, то шкуре Иосифа, казалось, все было нипочем, будто где-то в роду у него затесались бегемоты.
Вопреки ожиданиям, поначалу никто не учил нас драться, не стравливал друг с другом и уж, конечно, не давал в руки оружия страшнее палки. Спарта гонял молодняк на пределе возможностей: кроссы, подтягивания, отжимания, растяжка, упражнения на равновесие, прыжки — словно спортивную сборную. Иногда, когда я добирался до койки, у меня не было сил даже раздеться. Я так и засыпал поперек матраса, не снимая кроссовок. Если же мы падали от усталости еще на складе, тренер довольно ворчал: «Ничего, я еще превращу вас из мешков с костями в людей».
Так вышло, что в тот момент кроме нашей четверки у Спарты на постоянных тренировках никого не было. Все остальные либо уже ушли далеко вперед, либо были списаны со счетов. Поэтому мы оказались несколько обособленны от других будущих членов банды.
Искусству боя обучал Гудвин. С виду тренер казался немногословным, но мне почему-то чудилось, что он неплохой человек, пусть и абсолютно повернутый на боевых искусствах. Его постоянную группу составляли несколько подростков возраста Фрэя, среди которых находился и мой недавний знакомый: парень с африканскими косичками и парой невероятно преданных доберманов.
Дэвон.
За ним я наблюдал с особым интересом и опаской. Что-то было в его сущности такое необъяснимое, как бы не до конца человеческое. Эта странная связь с двумя собаками, будто они единое целое. Звери подчинялись хозяину безоговорочно, выполняли команды, которые не смог бы понять и самый умный пес. А иногда мне даже казалось, что Никта и Эреб стали его глазами и ушами, что Дэвон мог видеть и слышать сквозь своих доберманов.
Новое окружение оказалось настолько пугающим и жестоким, не сулившим ничего хорошего в будущем, что от нас с Жабой остались лишь ходячие человеческие оболочки: тела, которые исполняли приказы, ели, когда дают, спали, когда разрешат, молча терпели наказания. Даже Го осунулся и перестал задирать окружающих. Одному Фрэю, казалось, все нипочем, будто он находил какое-то недоступное нам удовлетворение в происходящем.