По ту сторону - стр. 19
Я осторожно открыла дверь, выглянула в узкий коридорчик – никого. Прошла к лестнице, ведущей на первый этаж, позвала:
– Фрау Эльза!
В ответ снизу донёсся… отборный русский мат.
Не иначе – мои вчерашние собутыльники заявились. С утра пораньше… Хотя нет, не с руки им после случившегося накануне соваться сюда.
Я спустилась по лестнице и увидела старуху-оборванку, в дупель пьяную, растянувшуюся на полу и силящуюся подняться. Она-то и оказалась соотечественницей, выражающей свои чувства посредством русской ненормативной лексики.
За столом сидели, орудуя ложками, несколько мужчин, одетых без щегольства, но опрятно. Сынишка хозяйки находился тут же – подбрасывал дрова в очаг.
Фрау Эльзы не было видно. На нищенку никто не обращал ни малейшего внимания. Я тоже собиралась её проигнорировать: на что мне эта пьянь, пусть и соотечественница! Но что-то ёкнуло внутри. Какая, в общем-то, разница, русская она или немка, скажем – передо мной старый немощный человек.
Я подошла к женщине и протянула руку:
– Давай, помогу! – Не удержалась, добавила: – Кулёма!
Старуха подняла голову и сфокусировала на мне взгляд выцветших водянистых глаз.
– Ты кто?
– Джек Воробей.
Мне, по большому счету, без разницы, как назваться. С такой же лёгкостью могла объявить себя Шреком или Человеком-пауком. Здесь, в шестнадцатом веке, эти персонажи присутствовали лишь в моем сознании, а для всех прочих их упоминание не несло дополнительной смысловой нагрузки – просто чудные имена или клички, каких в любом столетии предостаточно. Однако, на мою старуху упоминание голливудского героя, похоже, произвело впечатление. Она даже протрезвела, как будто. Во всяком случае, взгляд нищенки сделался осмысленным, а на лице – изумление, смешанное с… радостью? Хотя… какие у неё могли быть причины для радости при встрече с пиратом Карибского моря? К тому же вымышленным. Да и в этом качестве Джек Воробей ещё только должен появиться через четыреста с лишним лет.
– Как ты сказал? Воробей? – прошамкала беззубым ртом старуха, состроив при этом безобразную гримасу, которая могла принадлежать какому-нибудь душегубу-маньяку. – А я знаю тебя, Джек Воробей! Ха-ха-ха!
Её идиотический смех гулко прозвучал в полупустом помещении. Из всех присутствующих только малец обернулся в нашу сторону и крикнул что-то озорное, вызвав смешки завтракающих мужчин. В ответ нищенка запустила по-русски выражение, от которого покраснел бы и портовый грузчик. Я же готова была сквозь землю провалиться от стыда перед иностранцами. Впрочем, они-то не отреагировали – откуда им, сердечным, знать смысл не подлежащих переводу буйных красот русской матерщины.