По ту сторону - стр. 15
– Талисман, – ответила я капитану, а для Ивашки добавила, – оберег.
Реакция «добра молодца» оказалась неожиданной: набычился, сделал страшные глаза, проскрежетал:
– Ты крещён ли, али язычник поганый, нехристь?!
Как хорошо, что ношу серебряный крестик на цепочке – достала из-за ворота рубахи, продемонстрировала собеседнику. Его настроение враз переменилось: если крест, стало быть, христианин, а то, что языческий оберег с собой носит – ну, так это дело личное.
Желая сменить тему, я стала расспрашивать: где мы находимся, в каком городе, стране? Пояснила: память, мол, от выпивки совсем отшибло (валить всё на «зелёного змия», это по-нашему, по-расейски). От братьев Рябовых внятного ответа добиться не удалось. Ивашка, тот отмахнулся – на кой? Афоня, хоть и был явно эрудированнее братца, затруднился правильно назвать город, выдав что-то типа «рига-мотя». Может, он столицу Латвии имел в виду? Пришлось обратиться к капитану.
– Региомонтум, – ответил Роде.
Яснее не стало. Хотя где-то, вроде бы слышала это название.
Пирушка продолжалась. Однако, как я заметила, капитан и его команда не расслаблялись, держали ухо востро. Роде даже извлёк из-за пояса и положил перед собой странный предмет, в коем я не без труда распознала пистолет. Огромный такой пистолетище, вроде тех, из которых на сцене стрелялись Ленский с Онегиным. Непростая, должно быть, жизнь у этих людей, ох, не простая!
В самый разгар веселья с шумом отворились двери, и в помещение ввалилась новая компания гуляк. Как оказалось – свои, из команды Роде. Среди них выделялся один, которого я за габариты и седые толстые казацкие усы мысленно нарекла Тарасом Бульбой. Только, в отличие от гоголевского героя, сей богатырь носил ещё расчёсанную надвое бороду и две седые косицы. Вооружён он был не саблей, как прочие, а огромным топором с лезвием в форме полумесяца.
Ужасной секирой Бульба поигрывал, перекидывая с руки на руку, словно игрушечную. Намётанным глазом я отметила: пальцы у него на обеих руках лишены верхних фаланг – верный признак ампутации, скорее всего, из-за обморожения. Вообще, увечья и шрамы, как видно, здесь в порядке вещей, ими, наверное, гордятся, как знаками отличия и свидетельствами доблести.
Обе компании шумно приветствовали друг друга, причём русская речь мешалась с немецкой. Гости расположились за столом – выпивка продолжилась. Хозяйка и её малец с ног сбились, таская жбаны с чертовски крепким пивом. На меня никто уже не обращал внимания, вот ночные бабочки, те пользовались успехом. Шум, гам, хохот – «добрая попойка», как говаривал гоголевский казак Чуб.