По ту сторону изгороди - стр. 27
В ту ночь дед хоть и лежал на спине, но не было слышно даже слабого дыхания. Зато запах стоял резкий, терпкий, как смесь мочи и придорожной травы, наподобие полыни или чего-то похожего. Все тот же непонятный импульс подтолкнул его протянуть руку и коснуться через простынку запястья деда.
Оно было ледяным, словно булыжник на дне речки. Антон отпрянул, глаза выпучились, а дыхание вновь стало частым и громким. Он пятился к двери, не выпуская из виду кровати и деда, накрытого простыней. Уже добравшись до двери, уткнувшись в нее спиной, ему на мгновение показалось, что дед пошевелил пальцами на ноге. Антон выдавил через приоткрытый рот короткий звук, похожий на стон болезненного старика, нащупал влажными от пота пальцами ручку двери, дернул и проскользнул в щель.
Когда он разбудил тетю Таню первым делом получил по лбу вялой, еще не проснувшейся рукой. Вторым делом выслушал оскорбления в свой адрес. Все та же рука тети Тани, но уже окрепшая, уже проснувшаяся нажала на кнопку включения прикроватной лампы, желтый мягкий свет осветил недовольное, опухшее от сна лицо. Она села на край кровати, сначала глянула на часы, показывающие два сорок пять, а затем перевела нервный, злой взгляд на Антона и вопрошающе уставилась ему в глаза.
Антон был во власти страха, и это отразилось на речи. Он объяснялся неразборчиво, скомкано, некоторые слова недоговаривал, а некоторые и вовсе забыл, мычал, сопел и махал руками, приглашая уже наконец подняться с кровати и пройти в комнату к деду.
Тетя Таня терпеливо выслушала, лениво поднялась, натянула халат, лежащий на тумбе, и пока искала под кроватью тапочки сонным голосом, как бы между делом, протянула:
– Помер что ли наконец.
Дядя Миша промычал что-то нечленораздельное, перевернулся на другой бок, накрыл голову подушкой. Тетя Таня глянула на него с нескрываемым отвращением, проворчала, что отец все-таки его, и ему бы стоило идти проверять. Затянула пояс на халате и вышла вместе с Антоном из спальни.
После света от прикроватной лампы коридор казался особенно темным, но недостаточно чтобы не разглядеть Настю, стоящую на пороге своей комнаты. На ней розовая пижама, а в руках плюшевый медведь. Она вопрошающе смотрела то на Антона, то на мать.
– Иди, Настенька, спи. Не выспишься ведь, – как можно мягче сказала тетя Таня.
– А что случилось? – спросила Настя.
– Да, дед помер. – все так же любезно сообщила тетя Таня.
Настя кивнула, словно ничего необычного не произошло, словно дед умирал уже не первый раз и ушла досыпать, прикрыв дверь комнаты.
Антон пропустил тетю Таню вперед, зашел следом. Вообще-то он хотел остаться в коридоре, но тетя Таня заставила войти. Она щелкнула выключатель и, не колеблясь, подошла к деду. Сдернула с лица простыню и с интонацией присущей работнице библиотеке, сидящей на заполнении карточек, констатировала: