По тонкому льду - стр. 41
– Отпустите! – лихорадочно пытаюсь отодрать тяжёлую руку от себя и отодвинуться. – Мне неприятно! – голос больше похож на визг. – Я не хочу тебя! – не контролируя речь, перехожу с ним на «ты», сама того не осознавая. Хотя какая сейчас разница?
Только после начавшейся истерики Максимилиан поднимает на меня свой вмиг ставший звериным взгляд, он резко обхватывает мою челюсть пальцами, крепко сжимая в стальных тисках.
– А кого ты хочешь? – голос звучит, как удар плетью. Он расценил мои слова, не как страх, а как нечто иное.
В панике, лишь бы прекратить ужас этой ночи я использую слова Максимилиана в свою пользу, сама не понимаю, что творю…
– Другого! – тяжело дыша шепчу, не моргая смотря в чёрные, мужские глаза. – У меня было много мужчин! Вряд ли ты захочешь иметь потрёпанный товар в своей постели! – то ли алкоголь даёт о себе знать, то ли страх, что отступать назад уже нельзя, двигает мою тупую голову и язык продолжать нести эту чушь. – Ты знаешь, что я говорю правду, ты же видел, как я общаюсь с другими мужчинами…
Замолкаю, нервно сглатывая ком от его исказившегося, нечеловеческого выражения лица.
– Ты что несёшь?! – я зажмуриваю глаза от мужского рыка над моим лицом. Неожиданно, Максимилиан больно хватает за волосы и поднимает с постели, я не понимаю, как за считанные секунду оказываюсь прижата к холодной стене. Мускулистая рука обхватывает мою шею сжимая. – Аурелио Лучано клялся, что его дочь чиста! – металлическим голосом чеканит Максимилиан, я начинаю задыхаться, пытаясь убрать его руку от своей сдавленной шеи, извиваясь.
– Откуда ему знать? – хриплю, хватаясь за плечо Макса, по всей видимости, я решила умереть, раз продолжаю врать! Я не контролирую свой язык, он потерял соединение с мозгом и продолжает накидывать ложь для убедительности. – Посмотри на синяки на моей ноге, видишь? Следы страсти с другим… – я уже не могу говорить, потому что действительно становится нечем дышать.
Когда глаза начинают закатываться, муж резко отпускает меня, бросая ненавистный взгляд на бедро, где красуется уже пожелтевший синяк с того вечера, когда отец побил меня.
Максимилиан отклоняется в сторону к тумбочке, а затем в считанные секунды к моему виску прижимается что-то холодное.
Дуло пистолета…
Сердце пропускает удар, желудок скручивается в тугой узел при трусливой мысли, что он меня сейчас пристрелит, но упрямая гордость не позволяет сознаться…
– Убей меня, я давно уже мертва внутри! – и, к сожалению, я говорю правду.
За свою непродолжительную жизнь я многое пережила в отцовском доме. Я не видела нормальной жизни, не верю, что она и дальше у меня сложится по-человечески с мужчиной, который стал убийцей аж в четырнадцать лет. И сейчас мои предположительные догадки подтвердились. Даже если бы я действительно оказалась не девственницей, что с того? Неужели, какая-то плева стоит того, чтобы пытаться меня сейчас пристрелить?..