По тонкому льду - стр. 11
– Не ударь в грязь лицом, Ариела, – по спине пробегает холодок от его тона, – если сегодня что-то пойдёт не так по твоей вине, – он делает многозначительную паузу, – ты знаешь, что ждёт тебя и твою драгоценную мать! Этот человек очень важен для Сиэтла, для стабильной ситуации в городе. Дженовезе не справляется, и твоё замужество – единственное, что может урегулировать положение! – нехотя протягивает он.
Впервые в жизни отец посвятил меня во что-то важное, в дела клана и города. Я удивлённо хлопаю глазами, смотря в окно машины, выезжающей за пределы резиденции. Неужели в Сиэтле, какие-то проблемы? Не зная все тонкости деятельности «Genovese Family», мне всегда казалось, что этот клан нерушим и выдержит любой шторм. В каком положении они находятся, если моё замужество может повлиять на их дела?
Отец жесток и искусен в своих пытках над жертвой, помимо физической боли он ещё и подавляет морально. Одними только словами он способен довести человека до срыва, опустив самооценку ниже плинтуса.
– Я вас не подведу, – всё, что я могу выдавить из себя – только эти слова. Да, я не подведу вас, не подведу маму, но подведу себя и свою судьбу.
До резиденции Витале Дженовезе мы доезжаем быстро, водитель открывает дверь отцу, после чего он обходит машину и подаёт мне руку, чтобы я выбралась наружу. На публике мы всегда дружные, счастливые и безумно любящие друг друга отец и дочь. Ведь никто не знает, какой на самом деле деспотичный со своей семьёй Аурелио Лучано.
В особняке нас встречает приветливый персонал, сразу же предложив напитки. Я вежливо отказываюсь, ведь он не приемлет алкоголь в женских руках ни в каком виде. Пройдя немного, отец оставляет меня и подходит к хозяину вечера – Витале Дженовезе, они обменивается некой информацией, пока я жду в сторонке, когда мне позволят присоединиться. Наконец отец произносит, махнув ладонью:
– Ариела!
Подхожу к мужчинам и, чувствуя себя немного зажатой, здороваюсь.
– Buonasera, signore[1] Дженовезе, – вежливо здороваюсь с ним на родном языке. Витале высокий, немного разъетый от времени и власти человек. Кудрявые волосы еле доходят до его плеч, в руках неизменно покоится сигара.
– È bello parlare con te, Ariella[2]! – отвечает он также на итальянском. – Радует, что молодёжь не забывает родной язык и свои корни! – Витале поднимает свой бокал, кивнув мне, и отпивает тёмный напиток. – Тебе выпала огромная честь, девочка, стать мостом между Сиэтлом и Лос-Анджелесом!
Несмотря на жестокость Витале, о которой ходят легенды, со мной он всегда добр и приветлив. Возможно, потому что мы с Марко, можно сказать, выросли у него на глазах. Мысли от волнения, что жаром распространяется по телу, улетают далеко, и мозг даже не цепляется за последние сказанные им слова, не придавая этому большого значения…