По снегу босиком, вместе - стр. 43
— И что с ним стало? — дракон спросил быстро, все сразу поняв. — Я таки выйду сейчас там у вас из прихожей, готовьтесь.
— Приговор к высшей мере. Но самое интересное: Клавдий его не казнил. Точнее, казнил, но не Клавдий. А знаешь ли почему?
Дракон лишь угрожающе прошипел ему в трубку нечто ну совершенно уже нецензурное.
— Ага. Самая лучшая женщина этого мира уверяет, что в деле он проходил, как долгоживущий морф, плод любви с женщиной-человеком. А в серую картотеку Вор внесен у нас у нас, как: “Темный морф, медведь. Инкарнатор, Имморталис”. То есть…
— Бессмертный. Умничка ты моя. Век тебя не забуду, буду помнить и завещаю свой письменный стол. Как думаешь… Они были знакомы?
— Даже знаю. Мне птички тут нашептали тихонько, что в юности вроде бы оба были чудовищно влюблены в одну женщину. Дальше подсказки закончились, мой свирепый начальник. Я, кстати, отгул беру. Мы берем, оба. На три целых дня.
— Заслужили, родимые. Передай этой умнице, что я вас благословляю. Аминь, все такое, живите богато.
И Ладон отключился.
Спасибо, Создатель, есть все-таки справедливость на свете. Первый осмысленный свет в темном царстве кошмара зажегся случайно, но погаснуть они этому огоньку уже не дадут.
12. 12. Только вперед
Осеннее тусклое утро настало. На Камчатке осень — самое быстрое время года проходящее молниеносно, несущее бури, шторма и дожди. А еще - ледяные туманы, когда трудно определить, где вода под ногами, где в воздухе, а где — высоко над головой, в облаках.
Утро сегодня было именно таким. Моросящий дождь стал густым непроходимым туманом, когда не было видно пальцев вытянутой руки. Согревающий купол надежно прикрывал их ночевку не только от големов но и от всех видов осадков, холода и ветров, работая лучше палатки, но даже надежный его плотный полог не был препятствием для невозможного камчатского тумана.
Лер не спал. Вчерашнее происшествие выбило из колеи даже его. Думать о Ди не хотелось. Надеяться на то, что она станет другой было действительно глупо. Ему не стоило даже пытаться. Пусть останется все, как есть. Они соратники, друзья, коллеги. Все остальное для Венди неважно. А он… просто попробует выжить. Тогда, когда принимались решения никто не тянул Гуло за руки, верно? Венди его даже не просила. Тихонечко умирала и все.
А сейчас она спит, свернувшись сиротливым клубочком. И вся вина ее только в том, что не знает ее маленькое птичье сердечко, что такое большая любовь.
Видела со стороны, наблюдала, с академическим интересом ученого-естествоиспытателя. Как за брачными танцами птиц или рыбок аквариумных в тесной банке. И только. Наверное.