По снегу босиком, вместе - стр. 29
— Наверное, трое. Не пахнут, не мыслят, холодные. Трудно точнее сказать.
— Там были големы. Это паршиво: безмозглая нечисть меня совершенно не слышит. Одно хорошо: сумеречную живность мы знаем давно и во всех проявлениях. Представляешь, Ди, я даже вспомнил заклинание огненного меча. Со времен спарринг-тренировок в Артеке его не использовал.
Лер упал на иноковрик у костра и устало потянулся. Потом вдруг снова быстро сел, и развернувшись к Валентину спросил:
— Это то самое место? Ты ведь что-то понял и глупо молчишь?
Застегивавший молнию на штанах Кот вздрогнул и с шипением выдохнул. Натянул пушистую толстовку на мускулистое и волосатое тело, подхватил снова кружку. В тревожную эту ночь каждое их движение смотрелась, как часть мистического ритуала. Пламя костра, звезды и опасности, подступающие со всех сторон.
— Да. Я нашел их там, наверху. В кальдере, прямо на льду. Ниже по склону на север есть активная и горячая трещина… А понял… Да только теперь: ее тогда так же поймали, выудив морок из глубин памяти. — Он нервно сглотнул, кривя губы и съежился. — Знаете, вы бессмертные, странно живете. Так, будто для вас каждый день - жизнь, и она завтра закончится. А мы… Так, будто в запасе у нас вечный срок.
— Ты догадываешься, что могло привести ее сюда? Беременную тяжело, одну, скрыв от всех свой маршрут? — голос Лера звучал беспощадно.
— Откуда?! — Кот был потрясен, даже голос разом потерял, помолчал пару секунд и взяв себя в руки добавил: — мои догадки лишь крик души ослепленного горем мужчины. Нет доказательств. Совсем никаких.
— А ты покричи, Кот. Мы послушаем. Постарайся. — Ди тоже к нему развернулась, протягивая миску аппетитно пахнущего варева, вместе с ложкой.
Леру достался сам горячий котелок, а ей — глубокая крышка. Только теперь Кот вдруг понял, как мучительно, иссушающе голоден.
Быстро и молча насытившись он поставил миску на коврик и свой начал печальный рассказ.
О том, как это сложно: любить ту, кто заведомо тебя во всем превосходит. Дар, сила, вечность. Она взошла в его жизни как солнце. Линкс для нее был лишь коротким эпизодом. Лекарством от страшной болезни: — любви.
— Я не знал ничего о ее прошлом. Даже лет сколько ей. И не спрашивал, зачем? Жил одним днем, каждое утро благодаря Создателя за это счастье. А когда понял, что Валис беременна, чуть с ума не сошел. А она… молча плакала. И призналась однажды, что мечтала о детях, практически целую вечность, но... не моих. Вот такая история.
Это было понятно: у бессмертных-то пар дети рождались не часто, а уж у таких… Когда-то вообще единицы, истории их появления передавались из уст в уста, как легенды и мифы. На заре истории этого мира от таких пар рождались и бессмертные дети. Но чем дальше, тем реже. Последние все истории были о долгоживущих, но смертных героях. Для матери пережить собственных детей, оставаться моложе потомков, смотреть на их угасание, — мука. Настоящая пытка. Венди мысленно содрогнулась от нарисовавшейся в мыслях картины.