По снегу босиком, вместе - стр. 17
Сложно что-то скрывать от великих. Это звание - вовсе не титул, скорее признание. Великими не рождаются даже наследники легендарных родов. Полученный от родителей дар еще нужно заставить работать. Не позволить поработить себя. Сколькие одаренные канули в лету? Паша Канин был точно Великим.
Скрывать от него положение дел она и не собиралась. Молча кивнула, шагнув мужчине навстречу. Он посторонился, ее приглашая. Еще один шаг и они вдруг оказались в его кабинете. Пространственное искажение. Мудро и с точки зрения безопасности решение оптимальное. Убирать только тут неудобно: искажения эти затягивают горы пыли, работая лучше всяческих пылесосов.
Кабинет Павла был великолепен: он отвечал всем требованиям как научно-лабораторным, так и эстетическим. Арина жадно рассматривала прозрачные стеллажи с артефактами-датчиками, упругую пористую поверхность пола, украшенную замысловатым орнаментом, пушистые вертикали стен, покрытые поглотителями магии и физического воздействия. Четыре вида освещения! Спектролампы и контур магического стерилизатора!
— Нравится? — Павел устал упал в подползшее ему под ноги кресло. Почесал подлокотник, оно замурлыкало. — Садись, в ногах правды нет. Забирай все, что видишь. Мне это больше не нужно. Просто пальчиком ткни, я пришлю. Я кстати к тебе собирался. Послезавтра.
— Почему? — Арина посмотрела на него и увидела перед собой умершего человека.
Мертвые совершенно глаза, серая кожа лица. Он налил себе что-то в стакан, щелкнул пальцами, и к его собеседнице приползло второе уютное и пушистое кресло. Арина рискнула, усаживаясь, и утонула в совершенно живом и уютном тепле. Через секунду в руке обнаружился высокий хрустальный стакан с чем-то темным. Понюхала… пахло весьма ободряюще.
— Хотел обсудить с тобой свою дарственную. У меня больше нет никого. А ты… распорядишься достойно. И наследники у вас будут. — Произнеся эти ошеломительные слова Паша поднял свой стакан, салютуя Арине и выпил, поморщившись.
Она в ответ тоже хлебнула. Забавная смесь: похоже на салат овощной с черноплодкой. Терпковато, но вкусно.
— Похороны уже завтра? — ей нужно было это спросить.
Очень нужно. Даже зная, как больно ему.
— Да. Утром. Кремация после удара… — голос его вдруг предательски сел, и сил на слова не хватило. — Только так.
— А сын? Почему ты не веришь в него?
Канин выдохнул резко, отставил стакан, подхватил рукой крепко бутылку и стал пить прямо из горлышка. Долго и громко глотал, словно жажда замучила величайшего ведуна. Арина ждала. В этом их разговоре не было места для суеты. Наконец, оторвавшись от темной бутылки, он вытер мокрые губы своим рукавом (надо было знать Канина, чтобы понять этот жест) и ответил: