По следу зверя - стр. 3
Коля был в растерянности: «Откуда старик узнал, что это наших рук дело?» Словно прочитав его мысли, мать продолжала:
– Кое у кого из твоих дружков слишком длинный язык! Странно, что полицаи еще не добрались до вас. Смотри, Николай, доиграешься! – пригрозила она пальцем. – Вот вернется отец, все ему расскажу.
Почувствовав себя пристыженным, Коля вернулся к широкому подоконнику, заменявшему ему письменный стол. Подперев рукой подбородок, он долго смотрел в окно, вспоминая отца. Как же давно они не виделись! Жив ли?..
Стало ясно, что бороться с фашистами нужно другими способами, но как, они с товарищами не знали. Визит Тихоновича и слова, оброненные матерью, поначалу вселили робкую надежду на связь с партизанами. Но время шло, мать молчала, а старый учитель в их доме больше не объявлялся. Коля волновался: «Так и война может закончиться без нашего участия!»
Неделю спустя в дом Цвирко ворвались полицаи. Осмотрев все уголки и сарай, они забрали непочатую трехлитровую бутыль самогона и… увели мать. Перепуганные Коля с плачущей десятилетней сестрой Аней остались одни. Скоро в дверях появился Павел Игнатьевич. Вел себя старик весьма странно. Так же, как и полицаи, облазил все закутки, спустился в погреб. Долго что-то искал в сарае, проверяя вилами землю, после чего велел Николаю отправить сестру к соседям, а когда тот вернулся, сообщил, что немцы подозревают их мать в пособничестве партизанам.
Это известие ошеломило подростка. Ничего такого за матерью он не замечал. Знал, что всем, кто помогает «лесным бандитам», как называли гитлеровцы партизан, грозила смерть. Вместе со страхом за ее жизнь, Коля одновременно испытывал и невероятную гордость. У кого еще из его друзей близкие сотрудничали с партизанами?
Позже выяснилось: немцам на Акулину Цвирко донес один из местных полицаев, сообщивший, что супруг ее служит в Красной армии, а сама она помогает партизанам медикаментами, которые привозит из города.
Женщину и еще несколько человек, обвиненных в разных преступлениях перед германскими властями, поместили в большой старый амбар, расположенный на центральной площади, где раньше проводились ярмарки. Здесь же, прямо во дворе, их на следующий день и стали допрашивать прибывшие из райцентра офицеры политического управления.
Площадь перед амбаром была огорожена высоким дощатым забором, служившим загоном для крупного рогатого скота, собираемого немцами со всей округи для отправки в Германию. Через щелку в заборе Коля видел, как, развалившись в кресле, офицер, сутулостью напоминавший сохатого, допрашивал арестованных. Первым из амбара вывели пожилого мужчину. Николай не сразу признал в нем приятеля отца, дядю Степана, с которым не раз бывал на рыбалке. Супруги Савины жили в небольшом домике на окраине села. Единственная их дочь, проживавшая в Гродно, погибла в первый же месяц войны, угодив вместе с семьей под бомбежку. Обрушившееся горе сломило еще недавно крепкого и жизнерадостного пятидесятилетнего мужчину, и сейчас перед офицером стоял дряхлый старик. Савина схватили в тот момент, когда он собирался подсыпать в топливный бак армейского грузовика некий порошок. Отпираться он не стал, и после короткого допроса его вернули в сарай.