По следу Каина - стр. 7

– Неудивительно. Насмотрелся, натерпелся. Многие надзиратели так кончали.

– Да уж. Бросс рассказывал, у того Львова привычка по молодости была: нажрётся до чёртиков и отправляется в тюремный двор приговоры исполнять. Самолично казнил врагов народа твёрдой пролетарской рукой.

– Тогда что ж? Тогда с него и начинать надо!

– Вот! Это ж для нашего дела верный хвостик.

– Да… – поёжился я. – Досталось им времечко.

– Мы наглотались, а уж им! – Федонин тоже плечами передёрнул и толкнул меня локтем. – Найди его. Если его удастся разговорить…

– Мне представляется… – начал я.

– Привлекай кого хочешь. Задействуй Донскова, он шустрый малый.

– Кандидатуру Донскова надо с самим комиссаром УВД согласовывать.

– Да ладно, не мелочись. И вот этих Игорушкин просил вызвать, – старший следователь торопливо сунул мне листочек со списком, царапнув ногтем какую-то строчку. – В первую очередь.

– И ниточка потянется, – ехидно озвучил я его любимую присказку.

– А клубочек сам приведёт, – не смутившись, кивнул он. – Действуй, боец.

Мне так и не терпелось спросить, а чем он сам станет заниматься, но пока я соображал, как это сделать поделикатней, старый лис развёл руки в стороны:

– У меня Змейкин вот где сидит, – он пригнул голову, будто жирный завтрестом столовых и ресторанов, а по совместительству злостный расхититель миллионов, действительно оседлал его шею. – Тебе ли не знать, Палыч? А ведь никто ответственность с меня не снимал. И сроки продлять у Руденко боятся. А к субботе ты управишься.

Я обмер, совсем не находя слов.

– Ты их установи и на субботу утречком обяжи явкой в аппарат. У меня и потолкуем вместе, – заверил он и проскользнул мимо по балкону в коридор, переваливаясь на своих растоптанных.

Какая суббота! У меня с Очаровашкой и сыном в выходные дни цирк, пиво с Валеркой в прекрасной Аркадии!.. Но он уже открывал дверь своего кабинета.

– Павел Никифорович! – всё же крикнул я ему в спину.

– Исполнять, боец, – не обернулся он.

Вам, конечно, не посчастливилось видеть нашу Аркадию? Примите, как говорится, мои глубокие… Моему поколению тоже, так сказать, досталось то, что осталось, но… Райский уголок для отдыха! И вообще… Дворец! Кижи, что называется, отдыхают. Я бывал и в других местах. У них тоже одним топором, без единого гвоздика. Но там грусть музейная. Глянешь – всё в прошлом. Живых-то, кроме туристов, не видать. Помню, подсунули нам двух ряженных под старинку, сидят с лучиной незажжённой у оконца в закопчённой избушке, будто сукно ткут. Изображают. И до того всё пришибленное, убогое: головы ниц, к земле пригнуты горем неведомым. Будто всё кануло, всё кончилось, будто там осталось всё в прошлом. И надежд никаких, без просвета. Тоска…