По следу Каина - стр. 22
– А мне как же? – ткнулась к нему старушка.
– Вас Матрёной Никитичной величать? – улыбнулся ей Донсков.
– Никитична, батюшка, Никитична, – поклонилась та.
– А мы с вами немножко покалякаем, не возражаете?
– Да куда же я? Я здесь теперь вроде как прописалась.
– Ночевать здесь оставались? – пододвинул ей стульчик капитан. – А может, на кухню пойдём. Раз уж вы здесь, так сказать, за хозяйку остались, угостите меня чайком. Мы с вами, как два домовых.
– Господь с тобой! Чего говоришь-то? – всполошилась старушка, прогневавшись от его слов. – Грех так на себя! Неверующий небось?
– Как же? Мы веруем, – засмеялся Донсков. – В своё только.
– Вот, вот. К чему домовых-то приплёл?
– Суровые вы, Матрёна Никитична, – повинился капитан.
– Да будешь с вами, – не смирилась старушка, наливая ему чай. – Доктора того тоже чаем угощала, пока вы не приехали, а он про меня вона что наплёл!
– А вы, значит, слыхали?
– Не глуха, батюшка, не глуха. Да и не слепа, как он тебе обо мне размалевал.
«А бабка-то не из простых, – смекнул Донсков, – вон как её распирает от возмущения, надо послушать её, чем чёрт не шутит…»
– Да, доктор вроде ничего особенного и не сказал, – подзадорил он старушку. – Так. Поспать вам пожелал. От бессонницы-то, говорил, видения разные бывают, галлюцинации по-научному.
– Я не в том возрасте, батюшка, чтоб из меня дурочку строить. Грех на душу не приму. Ему сказала и вам повторю. Видала я его собственными глазами.
– Это кого же?
– Я за стенкой проживаю. Чуть шорох какой, у меня всё слыхать. Дверь за Аркадием Викентьевичем закрылась. Я прилегла.
– Это кто такой?
– Знакомый покойного Дмитрия Филаретовича. Ну и, конечно, Серафимушки. Он к ней даже чаще заглядывал в бытность-то ещё мужа. Тот на выставку, ещё куда, а они, как голубки… Но ничего лишнего не скажу, не видела.
– Значит, Серафиму Илларионовну проведывал? – поторопил Донсков разговорившуюся старушку.
– Ну уж не знаю. В мудрёные игры они с Дмитрием Филаретовичем баловались, в шахматы.
– А вы легли, как Дзикановский ушёл?
– Ну какой там сон, – пожаловалась старушка. – Я, батюшка, двое суток ни в одном глазу. Она, Серафимушка, ключом своим от двери меня наградила, вот я и бегала, как бы с ней самой что не случилось.
«Прав был док, – начал злиться Донсков, прихлёбывая чай, – болтлива старушка, она, если не перебивать, до утра не кончит».
– Вот и мотылялась из одной комнатки в другую. И котёнок за мной, ему спать не даю.
– А?.. – заикнулся было Донсков, не вытерпев.
– А за полночь уже, – глянула на него старушка и пригнулась, даже зажмурившись, – учуяла я шаги у Серафимушки за стенкой. Я не спугнулась сначала, поднялась, думаю, Серафимушка моя, а и то, сколько ей лежать можно? Но что-то поздно уж.