По скорбному пути. Воспоминания. 1914–1918 - стр. 97

Когда сквозь разорвавшиеся тучки блеснули золотистые лучи взошедшего солнышка, на поле брани было безлюдно. Австрийцы скрылись за своими окопами, и лишь трупы убитых да кое-где ковыляющий в свою сторону раненый австриец были немыми и печальными свидетелями только что закончившегося кровавого боя.

Австрийцы изредка обстреливали артиллерийским огнем наши окопы, пощелкивали ружейные выстрелы, но из окопов они не смогли показаться. Таким образом, на боевой линии наступило успокоение. Но надолго ли? Между тем Василенко поставил свой пулемет на место и заботливо его осматривал, как мать своего ребенка. Пулемет от стрельбы накалился до такой степени, что находившаяся под дулом для охлаждения вода, превратилась в кипяток.

– Молодец, Василенко, спасибо тебе за работу! – проговорил я, ласково потрепав его по плечу.

– Рад стараться, ваше благородие! – бойко ответил тот, и на его молодом молодцеватом[9] лице появилась веселая самодовольная улыбка.

Я пошел по окопу на левый фланг к тому месту, где едва не случилась катастрофа, чтобы посмотреть, что сталось с пулеметом. Прапорщик Муратов вместе с одним солдатом возился над пулеметом. Он был в одной кожаной курточке. Рукава были засучены, а руки запачканы смазочным маслом. Увидев меня, он скомандовал «Смирно!». Все бросили работы и вытянулись в струнку.

– Вольно! – ответил я. – Что это такое у вас произошло, Николай Васильевич?

– У нас, Владимир Степанович, несчастье случилось, – начал горячо прапорщик Муратов. – Близко разорвался снаряд, и осколком попортило замок. Пулемет замолчал, а австрийцы смекнули, что у нас что-то неладно и давай на нас лезть колоннами, некоторые австрияки совсем уже к окопам подбежали… Вон там с десяток этих «голубых чертей» стоит, – указал прапорщик Муратов на пленных австрийцев, покорно ждавших своей участи. – Ну, думаем, пропали! И в самом деле стреляем-стреляем из винтовок, а что толку, когда человек от человека стоит чуть не на двадцать шагов, а австрияки лезут как саранча. Но потом, как взяли их под перекрестный огонь из двух пулеметов, вот тогда пошла у них пляска…

– Ну, а теперь как пулемет? – спросил я.

– Теперь ничего, исправили, вставили новый замок. Можно еще разок попробовать. Саменко! Видишь около маленького деревца идет австрияк, да как смело, стерва, идет, ну-ка, сними его…

Тотчас два солдата быстро поставили пулемет на пулеметный окопчик, сделанный в бруствере. Низенького роста широкоплечий солдатик по фамилии Саменко в один миг заложил ленту, навел пулемет, и, едва я успел приложить к глазам бинокль, как, подобно мотору, застучал пулемет. Австриец взмахнул только руками, упал и больше не поднимался.