По праву сильного - стр. 58

Надышавшись свежим воздухом и нацепляв репьев на пальто, я бреду обратно в сторону дома, когда в просвете между кустами замечаю нечто, приковывающее мое внимание. А именно: черная кожаная куртка авиатор.

Поскольку я уже извелась от тоски в одиночестве, я направляюсь к Гордееву, но застываю, не дойдя до него двадцати шагов. Он не один. На фоне черной кожи явственно видна рука в песочного цвета дубленке. У меня перед глазами темнеет не то от обиды, не то от злости. Я делаю еще несколько шагов вперед, и вся картина предстает передо мной.

На фоне перголы, увитой красно-желтыми с вкраплением багрянца лианами дикого винограда целуются двое. Наверное, стань я свидетелем сексуальной сцены, я была бы шокирована меньше.

Может, это всего лишь мои наивные представления, но я всегда считала, что поцелуй – квинтэссенция близости.

В груди все болезненно сжимается. Воздух в легких собрался колючим ледяным шаром, который я не могу выдохнуть. Я смотрю и не могу отвести глаза.

Каждая деталь будто вырезается перочинным ножом на коже: эти пальцы, унизанные кольцами, перебирающие короткие темные волосы на его затылке, собственническая рука на его плечах…

Вид этого поцелуя подкашивает меня. Бьет под дых.

Перед глазами все плывет. Я делаю шаг назад. Тихо. Осторожно.

Чтобы ни одна ветка под ногами не хрустнула. Не потому, что боюсь помешать, а потому, что не хочу видеть превосходство в глазах Ольги, которая знать не знает, что между нами с Денисом. А может, знает? Может, он ей рассказал?

Зачем он притащил меня сюда?

«Я хочу, чтобы ты поехала», – сказал он.

Зачем? Чтобы потешить Ольгино самолюбие? Еще раз ткнуть меня носом в то, что я – никто?

Так зачем?

К чему тогда были все эти слова про то, что Ольге придется со мной считаться?

Вот и дарил бы ей белье, жемчуга и всякие развратные вещи.

Но зачем поступать так со мной? Это унизительно. Ненавижу.

Замирая на каждом шагу, я плетусь к дому.

– Видела? – неожиданно сбоку раздается голос Михаила. – Вот и я видел.

Вздрогнув, я поворачиваю голову и вижу, что он сидит на незамеченной мной маленькой скамейке с кованой спинкой. Он без верхней одежды, в одном кремовом свитере с высоким горлом. В одной руке у него тлеет сигарета, в другой – серебристая фляжка.

Я молчу.

– Пошел позвать на шашлык загулявших, – отхлебнув из горлышка, зло усмехается Михаил. – Сучка драная. Я ей потом покажу.

Я смотрю на него удивленно. Это же его жена! Что значит, потом покажу? То есть он подождет, пока они там закончат, а потом выскажет все Ольге? А Гордееву слова не скажет?

– А может, – он поднимается и, пошатываясь, идет ко мне, – отомстим? Хочешь? Давай, по-быстренькому дадим симметричный ответ.