По праву сильного - стр. 47
Но Денис не делает попыток меня приобнять, его ладонь забирается выше, оглаживает ребра и ложится на грудь. Слегка сжав попавшее в плен полушарие, он наклоняется и целует меня в треугольник из родинок, появившийся у него на виду, когда задралась рубашонка.
Мне становится жарко.
Нет, я не окунаюсь в животную страсть или что-то подобное, но мне становится всего мало. Мне хочется, чтобы он тискал меня обеими руками, хочется чувствовать кожей его кожу, чтобы он поцеловал не только живот, но и грудь. Облизал соски, черт побери! Он опять игнорирует их, просто наслаждаясь мягкостью плоти.
Господи, ну чего я стесняюсь после того, как сама ему предложила себя!
Денис явно не из тех, кто будет кому-то обо мне распространяться.
Зажмурившись я выдыхаю:
– Поцелуй ее. Грудь.
Гордеев ничего не отвечает, и мне даже кажется, что он оставляет мои слова без внимания. Однако, рука, лежавшая до этого на моем бедре, плавно скользит вверх, поглаживает мою попку свозь шортики и притягивает ближе к себе.
Повинуясь этому движению, я усаживаюсь к нему на колени верхом.
Денис медленно растягивает мою рубашечку, опаляя своим дыханием каждый сантиметр открывающегося тела, и как только полы рубашки расходятся, он накрывает губами воинственно топорщащийся сосок.
Наконец-то! И вчера, и сегодня утром он лишал меня этого острого ощущения, томил меня! Гордеев посасывает вершинку, а у меня внутри все натягивается словно струна. Вот дьявол! Умеет же!
Когда он рисует кончиком языка что-то вокруг ареолов, во мне тает каждая косточка, я вся превращаюсь в подтаявшее мороженное. Особенно сильно подтаявшее там, где я чувствую сквозь ткань напрягшееся естество Дениса.
Связные мысли испаряются из головы, тело выгибается навстречу Гордееву, наполняясь истомой, но…
Несмотря на внушительный стояк, тяжелое дыхание и темную поволоку в глазах, Денис отстраняется и, глядя в мои ничего не понимающие глаза, он медленно застегивает мою пижамку снова. Пуговичка за пуговичкой. Даже воротничок ее поправляет.
Я бестолково хлопаю ресницами, медленно возвращаясь в реальность.
– Ты начала постанывать. Мне понравилось. Хорошая девочка. Но мы не должны шуметь, – отвечает Гордеев на мое явное недоумение.
Ссадив меня с коленей, он поднимается, поправляет член в джинсах и как ни в чем не бывало направляется к двери.
– Накидывай свою шкуру убитой пенсионерки и пошли закроешь за мной балкон.
Что?
Он сейчас уйдет?
– Это что сейчас было? – поднимая халат, спрашиваю я, не в силах осознать, что он так и полезет со второго этажа с членом на перевес.
– Это чтобы тебе сегодня спалось так же плохо, как и мне, – ехидничает эта зараза.