По понятиям Лютого - стр. 6
Обычно, когда этап с малявой еще идет на зону, там уже знают и ждут. Хотя бывает и по-другому – тайно приходит «почтальон», а потом объявляется всему обществу, ну не всему, конечно, а блаткомитету. А читают уважаемые люди все вместе. Это спецом делается: чтобы Смотрящий или его пристяжь не заныкали бумажку, если вдруг там про них гниль какая-то написана…
– «…Козыря знаем давно, был он честным вором, и косяков за ним не водилось. Но, похоже, к старости мозгов у него сильно поубавилось. Доподлинно известно, что закрысячил Козырь деньги у честного ростовского вора, погоняло Студент. Да еще внаглую предъявил, якобы тот его обокрал и людей его почикал. На общей правилке мы этот косяк вскрыли, Козыря изобличили по полной, правду воровскую восстановили. Теперь ваш черед, братья, дать Козырю по ушам и спросить с него, как с гада. Иначе жирный минус на «Пятьдесят первой» поставим…»
Медведь закончил читать, поднял глаза и тут же опустил, не выдержав давящего взгляда Козыря.
– Это не малява, это мутный гон и ванькин керогаз, – сказал Козырь твердо. – Дед и Император хорошо знают меня, они такое написать не могли. Дай ее мне. Я один знаю их подписи.
– Не ты один, – сказал Саша-Кострома. – Я в «восьмерке», на Ладоге, был «связным», там Император чалился в то время.
– Там только одно мутное гониво, – вступил Гнев. – Это то, что ты когда-то был честным вором, Козырь. Фуфло это. Я думаю, ты всегда был крысой. Жалко, что вскрылось это поздно.
Они сидели в той же каптерке и тем же составом, как и тогда, когда без малого шесть месяцев назад принимали Козыря в «пятьдесят первую». Только теперь авторитеты «пятьдесят первой» смотрели на него по-другому. И он на них – тоже.
– Мне такие предъявы не канают! – как можно уверенней сказал он. – Меня на союзной сходке Японец, Джамбо и Самолет «крестили»! Я могу большого разбора требовать!
– А пока будешь под шконкой жить, чушкарем?! – усмехнулся Медведь. – И оттуда требовать…
– Меня никто здесь не может тронуть. Не пяльтесь и не лыбьтесь. Я – вор союзного значения, без Японца или Джамбо меня даже пальцем…
Электронщик подошел к Козырю сзади и сильно хлопнул в ладоши, вроде как по мячу, только между его ладонями оказались маленькие, деформированные уши вора. Тот вскрикнул, вскочил, зашатался, держась за голову.
– Вот ты уже и не вор, – сказал Гнев. Лицо у него оставалось как всегда неподвижным, но в голосе слышалось удовлетворение.
– Я Смотрящий, меня никто не смещал…
Гнев и Электронщик переглянулись.
– У него писка[5] в левом рукаве, – предупредил Медведь.