По обе стороны огня (сборник) - стр. 10
– Приготовьте, пожалуйста, еще один кофе. Покрепче!
– Покрепче – только двойной!
– Тогда двойной.
– Это будет стоить в три раза дороже.
Шатков не удивился такой арифметике – кофе крепче будет только в два раза, а дороже в три, – согласно кивнул:
– Договорились!
Шатков снова вернулся к телефону-автомату. Набрав номер Игоря, он минуты полторы держал трубку у уха, слушая редкие хрипловатые гудки – Кононенко не отвечал, потом с сожалением повесил трубку на рычаг. Задумчиво постоял у телефона, задумчиво помял одно ухо, потом другое – все, сроки прошли, надо действовать самостоятельно. Было муторно и тревожно, и отчего было так муторно, так тревожно, Шатков не мог понять, – и чувствовал он сейчас себя много хуже, чем днем после драки.
Хоть и не хотелось ему улыбаться – не было настроения, но он заставил себя улыбнуться, ладонью прикрыл рот, словно бы закрепляя эту улыбку на лице, и с улыбкой вернулся в кафе.
Чашечка кофе стояла на блюдце перед барменшей. Шатков уплатил по счету, сверху добавил еще столько же – знал, что этим обратит на себя внимание и барменша запомнит его именно по этому жесту. Впрочем – все это мелочь в сравнении с настоящими деньгами.
Барменша круто выгнула брови, усмехнулась:
– Ого, какая роскошь! Отчего так?
– Захотелось почувствовать себя белым человеком.
– Для этого надо действовать по-другому: взять одну из девочек и заказать три бутылки коллекционного шампанского, одну распить здесь, две – в доме.
Шатков повернулся, внимательно оглядел зал:
– Разве тут есть стоящие девочки?
Барменша выгнула брови еще круче:
– Ничего себе заявочки! Может, тебе английскую королеву привести за руку?
– Не надо. Слишком стара.
– Хам, он везде хам, даже в читальном зале Ленинской библиотеки, – оскорбительно фыркнула барменша и посмотрела на Шаткова с новым выражением в глазах, с особым интересом, которого раньше не было, улыбнулась чему-то своему.
– Ленинской библиотеки давно уже не существует, переименовали, – сказал Шатков. – Это раньше была Ленинская библиотека… То время ушло от нас. Безвозвратно.
– Мне все равно. Я никогда книжек в ней не брала.
– Читать не умеешь? – невинно поинтересовался Шатков.
– Не умею? – снова фыркнула барменша. Собственно, какая из нее барменша? Сейчас принято всех посудомоек барменшами называть. Обыкновенная буфетчица она, довольно смазливая.
– И много у тебя в кармане звенит монет? Золотых дублонов…
– Больших золотых дублонов, – Шатков усмехнулся.
– А что, были малые?
– Не знаю, в те века я не жил.
– Пустой разговор, – неожиданно заявила барменша, интерес, появившийся у нее в глазах, пропал – крохотные золотые точечки, зажегшиеся внутри зрачков, истаяли, глаза сделались холодными. – Пустой! – повторила она со злыми нотками в голосе. – И вообще тебя надо прощупать: что ты за птица?