По обе стороны измены - стр. 8
Но дочка отрицательно качает головой. Так равнодушно, что даже немного растормошить её никак не получается.
Ловлю взгляд Малышкиной и развожу руками, молча говоря: «Вот как-то так».
Вика кривит недовольную рожицу, всем своим видом показывая, что просто так она не сдастся. И тут же на её лице появляется довольное выражение, говорящее, что в голову ей пришла очередная идея. Даже страшно становится.
– Аря! Знаешь, что у меня есть?! – Малышкина с загадочным видом вытаскивает из сумочки розовую игрушку-мялку. – Котик-антистресс! Арь, ты только глянь, как он умеет.
Вика по-разному сжимает несчастную игрушку, которая забавно надувается.
– На, попробуй!
– Не, тёть Вик. Я не хочу.
– Что значит, не хочу?! Бери, когда дают! – Вика чуть ли не силой впихивает игрушку Арье в руку.
Та машинально сжимает жмяку, и спустя несколько нажатий на лице дочки появляется слабая улыбка.
– Ведь клёвый же? – спрашивает Вика.
Вот откуда он у неё? Такое ощущение, что у неё не дамская сумочка, а шляпа фокусника, из которого она может достать всё что угодно.
– Ага. Прикольный, – соглашается с ней Арья, увлёкшись.
– Во-о-от! А то: «не надо», «не хочу», – передразнивает. – Если тётя Вика сказала, значит, надо! И никак иначе!
– Похоже, мне такого тоже надо, – замечаю. – И в обе руки желательно.
– Без проблем. Завтра будет и тебе, – успокаивает подруга. – Тебе какого цвета? Белого или розового?
– Вика, я пошутила.
– А уже всё! Поздно! Вселенная услышала твоё желание, записала, и готова выполнить. И потом. Шутки шутками, но… Дальше ты сама знаешь.
Знаю.
– Ладно. С вами хорошо, но время посещений ограничено. Ариш, я пойду. А ты держись огурцом. Хватит киснуть!
– Хорошо.
– Вот так и надо! Дай поцелую хоть, раз обнимать тебя нельзя. Арь, я маму на пять минут у тебя заберу? – спрашивает разрешения и только после её согласного кивка просит: – Алла, пойдём, проводишь.
– Я сейчас приду, Ариш.
– Мам, иди уже. Куда я денусь? – сопит дочь, терроризируя игрушку, растягивая её в разные стороны.
Отвлеклась, слава богу!
– Классная штука, – говорю Вике, когда мы выходим из палаты.
– Ага. Мне её Блинов подарил на восьмое марта. Да-да, – добавляет, заметив моё удивление. – Наверное, с тонким намёком, что я очень нервная.
– И после этого он остался в живых? Как-то не верится.
– Что взять с «убогого»? Я ему ответила, что мог бы форму другую подобрать. Поинтереснее и потвёрже, – добавляет Малышкина многозначительно. – А то я его младшего по чинупредставлять буду, когда стресс снять захочу.
– Вика!
– Что, Вика-то? Ему, значит, можно, а я что, рыжая? Я первое время, знаешь как, на этом антистрессе отрывалась. А потом что-то забыла. Так в сумке и валялся. Всё хотела выбросить, да жалко было. И, видишь, пригодился.