По обе стороны измены - стр. 27
– Как интересно. А он случайно не просветил вас по какой причине я подала на развод?
– Просветил, – дипломатично откашливается Крымов.
– И вы считаете, что после всего этого возможно примирение?
– Любовь безгранична, а любящее сердце умеет прощать.
– Вы будете учить меня философии?
– Нисколько. Я просто напомнил вам истину.
– Истина в том, что не предают, когда любят. Тогда и прощение не понадобится.
Ужасно хочется послать этого самоуверенного коротышку куда подальше. Но нельзя. У этих адвокатиков наверняка в каждом кармане по диктофону.
– До встречи в суде, Анатолий Сергеевич, – цежу сквозь зубы, натянув на лицо вежливую маску. Так, что скулы сводит. – Удачи желать не буду. Сами понимаете.
– Алла Александровна, возьмите мою визитку. – Крымов протягивает мне глянцевый пластик. – На тот случай, если вы передумаете, или вам что-нибудь понадобится.
– Я не передумаю, и мне ничего не понадобится, – чеканю каждое слово.
Любая помощь со стороны Вовы будет учитываться в суде. Ему плюс, а мне – жирный минус.
Разворачиваюсь и ухожу, чувствуя между лопаток чужой взгляд.
«Владимир Николаевич категорически против развода и будет настаивать на примирении сторон».
Я никогда не страдала слуховыми галлюцинациями, но эта фраза до сих пор звучит в моём мозгу. Противно долбит, как отбойный молоток.
А не пойти бы вам, Владимир Николаевич, куда подальше!
Не передать никакими словами, как я сейчас зла.
Я не знаю, что меня возмущает больше. Сам факт, что Вова против развода, или то, что он прислал вместо себя этого Крымова. Хотя, пожалуй, именно это и спасло его от стопроцентной смерти, а меня – от убийства.
Грамотно подстраховался.
Парламентёров не убивают. А жаль! Потому что очень, просто невыносимо хочется. Так, что ладони зудят.
И я с дикой злостью сжимаю кулаки и отмеряю каждый шаг, пока иду к лифтам. Меня не просто трясёт, я в бешенстве!
Да как у него только хватило наглости?!
Будет настаивать на примирении сторон! Мерзавец! Гад и подлец!
Остервенело жму несчастную кнопку вызова лифта, который как специально застрял на верхних этажах и не желает спускаться. Наконец на табло высвечиваются номера в убывающем порядке. Семь. Шесть. Пять. Четыре. Три. Два. Один… И к тому моменту, когда свет из кабины ударяет мне в лицо, я практически беру себя в руки.
Стараясь ни о чём не думать, бесцельно смотрю на обратный отсчёт. Три. Четыре. Остановка. Пять. Шесть. Остановка. Семь. Остановка. Восемь. Лифт распахивает дверцы на моём этаже, и я заставляю себя выйти из кабины.
Я почему-то была уверена, что Вова обрадуется своей свободе. Даже переживала, что он так легко нашёл себе замену, напрочь забыв о семье. И ладно бы только обо мне, но он ведь забыл и о детях! Тогда почему не примет эту свободу, а присылает своего юриста?