По обе стороны измены - стр. 12
Вот только проснуться никак не получается.
Как чужая вхожу в свою пустую квартиру, и взгляд придирчиво вгрызается в каждую деталь.
Это в прошлый раз я, стараясь ничего не забыть, не обращала внимания ни на какие мелочи. Но сейчас, после Викиных слов, я сознательно ищу то, что не принадлежит ни одному из нас. Однако дома всё выглядит как обычно. Словно муж на работе, а дети в школе и вот-вот вернутся домой.
Дверь в нашу спальню открыта, и я, как вор, осторожно заглядываю туда. Но и там нет ничего, к чему можно было бы придраться. Всё стоит на своих местах, и нет ничего лишнего.
Осмелев, осматриваю ванную. Но и там всё безупречно. Я бы сказала, что непривычно чисто, потому что Вова нет-нет да и оставит что-нибудь после себя. А тут прямо всё идеально, если не считать лёгкого налёта от воды на кране, который появляется, если его пару дней не смывать.
Испытываю неимоверное облегчение, что у мужа хотя бы хватило совести не тащить грязь в квартиру, где живут дети. Уже спокойно собираю всё необходимое, складывая чистые вещи, которые планировала взять с собой, и ещё раз проверяю, чтобы ничего не забыть.
Подхватываю сумку и несу её в прихожую. Ставлю рядом с пакетом из больницы и вспоминаю, что не выбросила мусор, который собрала в палате. Я торопилась, да и такси подъехало сразу, и я села в него вместе с пакетом, на автомате занеся его домой.
Зная, что Вова никогда не выбрасывает мусор, решаю вынести его и из дома. Обычно это делает сын, да и то, когда ему о этом напомнишь. Но сейчас Костя живёт у бабушки.
Открываю крышку и удивляюсь, что в ведре практически пусто. Вова вынес мусор?
Неожиданно.
Провинившись, старается быть идеальным? Усмехаюсь про себя.
Пусть старается. Может, кому-то это и пригодится. А мне уже нужно ехать к дочери.
Тщательно мою руки и смотрю на своё отражение в зеркале. Такие потрясения не проходят бесследно. На меня смотрит уставшая, разбитая женщина. Но для меня сейчас главное – это здоровье моей девочки. О своей внешности я буду думать потом.
Выключаю воду и вытираю руки. Однако торможу, понимая что всё-таки что-то не так. Пытаюсь вспомнить последние действия и открываю мусорное ведро снова.
На самом дне лежит то, чего в нём никак не может быть – свёрнутая в трубочку ежедневная женская прокладка.
Подношу ведро ближе к глазам и остолбенело смотрю на предмет, которым муж вряд ли бы когда-нибудь пользовался. К тому же она точно не моя, потому что рисунок на защищающей клеевую часть полоске, лежащей рядом, совсем другой.
Кровь отливает от моего лица, и я медленно опускаю ведро на место. Меня бросает сначала в холод, а потом резко в жар, и я цепляюсь рукой за стену, чтобы не упасть. И мой уже разбитый, но всё-таки кое-как склеенный из осколков мир жестоко разбивается снова.