По наследству - стр. 8
Саша обвела глазами целую бригаду доброжелателей, посожалела, что ушла в декрет Чаленко, которая с радостью бы захотела повышение на карьерную ступеньку; и взвалила на себя ненужный крест бригадирства.
Первые три месяца ее рабочее место обступали сладкоголосые радетели после получения корешков на зарплату. Терпеливо и основательно с калькулятором в руке Саша разжевывала все цифры. Самые мелочные и сомневающиеся поняли, что их ни на копейку не обманули, и в отношении зарплаты воцарился долгожданный покой. Более того, из месяца в месяц работницы Сашиной бригады получали хоть на несколько рублей, но больше, чем в другой смене. И напрасно трижды в первый день месяца проливала слезы бригадирша другой смены: перед экономистом, что Сашиной бригаде закрыли всё сделанное, а ей – сколько не хватает до плана, потом, брызгая слюной, багровея и всхлипывая, объяснять своим старым скандальным обойщицам, как ее опередила Саша. Третья волна слез катилась уже при встрече двух бригадиров:
– Зачем ты так сделала?
– Как?
– Всё закрыла.
– Да, закрыла, если бы меньше сделали, меньше бы закрыла.
– Ты нечестно поступила.
– Кто раньше встал – того и сапоги. Ты тоже бы точно так поступила.
Это было правдой. Впервые в жизни Саша столкнулась с воинственным духом за трудовую копейку именно на мебельной фабрике. В ее характере было в избытке хозяйственной мелочности – рассортировать и разложить какой-нибудь хлам, но финансист она была никудышный. Возглавив бригаду, пришлось стать защитником интересов восемнадцати женщин с другой убежденностью.
Даже на оформительской работе, под прессом «кумачовых истин» внутренняя свобода Саши напоминала только что надутый воздушный шарик, потому что ей давали задания не последние люди на производстве, и часто в их обращении была просительность. Не появлялось у нее в такие минуты чванство, но она себя чувствовала человеком, ведь только она решала какой использовать шрифт, и какого цвета и размера будут буквы, и как все скомпоновать. Хоть зарплата была бы такой же и при худшем исполнении, Саша старалась, а шарик свободы отливал бликами и готов был взлететь.
Работая на мебельной каждодневно приходилось душить свою свободу: сначала терпеть урезание в зарплате, потому что за старыми обойщицами тяжело угнаться, терпеть боль в руках от пневмопистолета и жестких кроев, очень рано просыпаться, когда первая смена. И самое неприятное – сделать своим товарищем компромисс – быть хорошей для бригады и для начальства. Требует мастер столько-то штук – бригада упирается, а Саша: «Девочки, надо. Ведь заработаем». Компромисс подсказывал отводить глаза, когда одна-две вороватых обойщиц выбрасывали иногда детали или крой в окно. От всего этого Саша надорвалась. Свобода стала похожа на потемневший мятый шарик, который печально висел на нитке.